Любимых не отпускают

Глава 1. Чужие

Любимых не отпускают

Глава 1. Чужие

— Ева, ты так изменилась! — Арина Милославская распахивает руки для объятий.

Она единственная женщина, беспокоившаяся обо мне в прошлом, и единственная, кому я позвонила после приезда в Питер.

— Пять лет прошло.

— Словно вечность! Не осталось ничего от той девочки, которую я провожала на рейс!

— Той девчонке было всего девятнадцать. Молодая, наивная... — Слово «беременная» я договариваю мысленно и оглядываюсь на небольшой диванчик в гримерке.

На нем сладко спит дочь. Курчавый четырехлетний ангел. Моя любимая упрямица, не захотевшая остаться с няней даже ради новой куклы.

— Я слышала сплетни. — Арина понимающе поджимает губы. — Ее папа тот американский гитарист? — Во взгляде заметно осуждение.

— Гитарист... Мой агент посчитал, что версия со святым духом сейчас неактуальна.

Я не хочу ничего подтверждать или опровергать. Если самые близкие люди верят в состряпанную наспех легенду, то пусть так и будет.

— Ох, Ева! Ты была самой тихой и скромной из всех девочек, с которыми мне приходилось заниматься...

— В джинсах из секонд-хенда, растянутом свитере и старых кроссовках.

— Неважно! Ты была лучшим открытием Рауде. Его удачей.

— И разочарованием, — ставлю я жирную точку в нашем диалоге.

От фамилии первого продюсера внутри что-то сжимается, но мне не больно. Только в глупой сказке Золушка из бесплатной домашней прислуги могла превратиться в зазнобу принца. В реальной жизни путь из нищеты идет через постель короля.

Умные девочки прыгают в нее по расчету и с удовольствием. А дуры, как я, — по большой любви и без оглядки.

— Кстати, о Рауде... — Милославская косится в сторону выхода на сцену. — Я подозреваю, твой агент еще не успел сообщить последние новости?

— Мы с Григорием разговаривали вчера утром. Он подтвердил сегодняшнюю организационную встречу и мое членство в жюри на протяжении всего музыкального фестиваля. Больше никаких новостей, — пожимаю плечами.

— В составе жюри небольшие изменения. Председатель, Фомин, вчера вечером попал в аварию. Он был пьян, так что спонсоры потребовали скрыть информацию от журналистов. А чтобы замена выглядела обоснованной, найти звезду поярче.

— Восстановиться он не успеет? До начала конкурса еще три дня.

— Повреждено лицо. На камеру выпускать нельзя, — качает головой Арина.

— И кого назначили вместо Фомина?

По спине катится холодный колючий ком. Есть мужчины, чье присутствие в жизни не ощущается. А есть такие, что способны достать из прошлого, из будущего и на расстоянии.

— Ева... — Арина обхватывает себя руками и, крадучись, делает пару шагов к коридору.

Убедившись, что дочь крепко спит, я иду за ней. Уже догадываюсь, кого увижу, и все же не хочу верить.

— Скажи, что это не Рауде! Есть еще с десяток продюсеров и агентов...

Я пять лет работала только с Гришей. Это было не самое приятное партнерство. Никаких послаблений из-за беременности и материнства. Никакого сочувствия или хотя бы понимания.

Гриша делал на мне деньги. Заставлял вкалывать беременной, выходить на сцену через неделю после родов. В этой адской гонке не оставалось времени на личную жизнь или другие проекты.

Даже в страшном кошмаре я не хотела бы повторить свой путь к славе. Но один плюс у нашего сотрудничества все же имелся — жмот и циник Григорий Катков качественно оберегал от прошлого. Не было никаких встреч с Рауде или с кем-нибудь из его подопечных. Никаких совместных фестивалей, закрытых вечеринок для элиты или вручения премий.

Мой первый мужчина равнодушно вычеркнул одну молодую влюбленную дурочку из своей жизни. А мой агент сделал так, чтобы в тесной сфере шоу-бизнеса мы окончательно стали чужими.

— Он лучший из всех продюсеров. Даже Фомин в сравнении с ним бледная тень.

Арина не называет имени, но уже слышен знакомый голос с легким акцентом. Рауде распекает кого-то. Матерится на русском и своем родном литовском.

— Гриша обязан был предупредить.

Подготовиться к встрече я не успеваю. Всего один шаг на сцену — и взгляды пересекаются.

Ошиблась.

Пять лет — это не так уж много.

Тяжелая аура Леонаса Рауде действует на меня точно так же, как и во времена нашего знакомства. Хочется поджать плечи, опустить голову и слиться с ближайшей стеной. Исчезнуть... Лишь бы только не красть у него кислород и не оскорблять своим глупым видом самого могущественного мужчину шоу-бизнеса.

— Ни один человек на свете не способен с такой легкостью превращать другого в пыль. Только глянул, и все, — вторя моим мыслям, шепчет Арина и отступает назад.

Не знаю, как выдерживаю первую минуту. Кажется, Рауде «счастлив» видеть меня так же сильно, как и я его. В карих глазах плещется темнота, между черными бровями залегают две морщинки. На строгих, будто вытесанных грубым рубанком губах, кривой трещиной змеится ухмылка.

Волнение спадает лишь спустя несколько долгих секунд. К своему удивлению, я замечаю на породистом, красивом лице Леонаса не только недовольство, но и что-то новое, дико похожее на усталость.

— Здравствуй... Меня не предупредили, что мы будем работать на одном фестивале, — произношу вместо всех тех слов, что готовила в прошедшие годы.

— Здравствуй, Ева.

Леонас, словно сканируя, окидывает меня взглядом с копны длинных светлых волос, которые нравились ему когда-то, до ног... Не таких длинных, какие нужны суперзвезде, но хотя бы ровных, без хирургического вмешательства и болезненных переломов, как у некоторых из моих коллег.

— Фомин на все пять дней выпал из конкурсной программы?

Наверно, лучше спросить у Арины. Раз она в курсе про ДТП, то должна знать и остальное. Однако что-то подсказывает: Милославская временно безмолвный памятник.

— Уже готовишься сбежать? — вопросом на вопрос отвечает Рауде.