Любовь и оборотни

1

Любовь

– Ты этот развод воспринимай как волшебный пендель в новую жизнь, – посоветовала мне Женька, разливая чай.

Я скривила лицо, заметив цвет заварки, и недовольно пробормотала:

– Завари нормальный чай, а ослиную мочу мужу спаивай.

– Не нравится? – искренне удивилась Женька.

Она без злого умысла по восемь раз доливала в чайник кипяток – привычка. В её семье не пьют крепкий чай. Женя опять поставила чайник кипятиться, а сама принялась лузгать семечки. В шикарном фартуке, похожем на эротичный сарафанчик с рюшами, с чуть растрёпанной причёской, собранной платком.

На кухне уютно, хотя и тесновато: занавески цветастые, скатерть на столе – всё по-домашнему чисто и красиво. Ещё две табуретки и детский стульчик – у Жени с мужем годовалый малыш Санюшка. А у меня нет детей. Димка всё откладывал ближе к тридцати. Вот мне двадцать девять – и я брошенная бездетная баба.

– Не ныть! – грозно приказала мне Женька, когда заметила, что я опять собралась реветь. – Этот придурок тебя просто подтолкнул к лучшему. Ты погрязла в своей бытовухе. Как можно без детей погрязнуть в бытовухе, Люба?! Но ты умудрилась так покориться, что на себя не похожа стала. Обслуживала этого хмыря по высшему разряду. Теперь из служанки в настоящую счастливую женщину превратишься.

– Он ушёл к двадцатилетней, – голос мой дрогнул, и слёзы полились сами собой.

– Ты сама на двадцать выглядишь! – в негодовании воскликнула подруга и щедро насыпала заварку в чайник. – Посмотри на себя – как девчонка!

– Это потому что я не накрашена, – оправдывалась я.

– Если я не накрашусь, мне дети в трамвае место начнут уступать, а мы ровесницы! Витков сволочь отменная, но тебе это на руку. Смени имидж, верни мою весёлую, неунывающую Любаву. Убей эту брюзгу плюгавую!

– Я одна, – плаксиво настаивала я.

Мне так хотелось, чтобы меня пожалели, а не подбадривали: жертвой быть удобно, а смелой и сильной – очень трудно.

– Ненадолго. Ты красивая, молодая, без финансовых проблем, детей нет, – перечисляла мои достоинства Женька, пытаясь налить мне плохо заваренный чай.

Пришлось останавливать радушную хозяйку. Нет, чаёвничать в этом доме нельзя, однозначно.

Я поглядывала на свой молчаливый телефон – Димочка не звонил. Это для Женьки он «придурок, хмырь и сволочь», а я его люблю, не могу без него. И как он мог так поступить – бросить меня, подать на развод? Он, конечно, пытался не скандалить, но поставил мне на вид, что я самая унылая моль, какую можно придумать. Так я ради него старалась меньше веселиться и отрываться, потому что он ревнивый, и угождала ему во всём. Сам он не мог ни кушать приготовить, ни рубашки погладить, а ему надо с иголочки выглядеть каждый день – он стилист и общается с людьми. И работала я, себя не щадя: нужно было выплачивать кредит за машину – не пешком же Димке ходить! Ну ведь не тварь я последняя, чтобы мужика, у которого проблемы с заработком, бросать? Поддерживать друг друга надо. Вот и поддержала...

– Ты умная девка всегда была, куда мозги-то дела? – продолжала злиться на меня подруга.

Вдруг – телефонный звонок. Я выскочила из-за стола, как ошпаренная. Женя, в недоумении, с видом, полным осуждения, покачала головой.

– Сходи к Фёдоровой – спроси совета, – сказала она, прежде чем я успела разочароваться: звонила мама, а не Дима.

– Любонька, доченька, – приторно-ласково и противно начала мама. – Димочка звонил – сказал, вы разводитесь.

– Мама, это не ваше дело, – вздохнула я и взяла себя в руки: с мамой надо держать ухо востро.

– Ты виновата! Нужно было рожать, а не слушать мужика.

– Осталась бы сейчас одна с ребёнком.

Мне не нравился наш разговор, но это было лишь его начало:

– Никуда бы он от ребёнка не делся! Но я не поэтому тебе звоню. Раз ты разводишься, а деток у тебя нет, квартиру освобождай Леночке с Кирюшей. Не надо им жильё снимать. Трёхкомнатная для них подойдёт. У них всё серьёзно, внуков мне планируют.

– А у меня было не серьёзно! – разозлилась я, забыв свои страдания. – И куда мне переезжать?

– У тебя есть квартира…

– Малосемейка в аварийном доме на краю города? Да там ремонта сто лет не было!

– А кто тебе мешал бабушкину квартиру отремонтировать? – как ни в чём не бывало спросила мама.

– Ты, мама! Ты сказала: «Живёшь в моей квартире – за свой счёт её и ремонтируй».

– Давай без глупостей! Квартира моя. Разведёнкам в ней не место.

Я даже представила, как мама оскалилась в злобе, говоря мне эти гадости. Плохо, когда родным доверять нельзя.

– Да и не надо! – надрывно закричала я. – Живи там со своим Леной и своей Кирюшей! А я пойду сдохну в клоповнике!

– Сама виновата! Таких мужиков, как Димочка, караулить надо и вкусно кормить…

Я скинула звонок, захлёбываясь слезами. Сквозь влажную пелену я видела, как в мою чашку Женя добавляет коньяк. Это то, что сейчас нужно. Мне крупно не повезло родиться нелюбимой и уступчивой старшей дочерью. Леночке двадцать четыре, она поселится в квартиру, где идеальный дизайнерский ремонт, сделанный за мой счёт, отличная мебель и никаких долгов, а я отправлюсь на обочину счастливой жизни.

Окончательно ослабев от своих мыслей, я выпила чай с коньяком. Когда пришёл муж Жени, я стрельнула у него сигарету и, чмокнув на прощание маленького Александра, покинула их чудесное гнёздышко.

Мне нужна была помощь профессионала, поэтому я решила заглянуть к Елизавете Петровне Фёдоровой. Она психиатр.

*****

Мамина квартира в многоэтажке располагалась в отличном районе, недалеко от центра города. Вся инфраструктура под боком: парки, магазины детский сад… который не пригодился.

Был тёплый ранний вечер раннего лета. Народ гулял и веселился, особенно старшеклассники и молодые люди всех мастей. Они старались оторваться: гудели, знакомились, шумными компаниями кружили по улицам. От их смеха и лёгкости мне стало не по себе. Я была разбита ударами нелепой судьбы. И любимый не звонил.