Любовь Камаргу

Приручение

Я еле дождался окончания уроков и дома, бросив вещи на пол, сразу включил компьютер. Эля была уже онлайн. Её дом находился прямо у ворот школы — буквально выйти и зайти. В холодное время года она даже не надевала верхнюю одежду, успевая добежать от двери до двери не замёрзнув.

HOLOD: Привет ;)

Камаргу (Эля): Привет :)

HOLOD: Как прошёл день?

Камаргу (Эля): Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал :) Представляешь, Елена Георгиевна, дабы упростить себе работу по проверке знаний по геометрии, выбрала пять самых сильных учеников, которые будут сдавать теоремы лично ей, а остальной класс — её помощникам. Я каким-то чудом оказалась в этой пятёрке. Приятно, конечно, что мои знания ценятся, но я же математику терпеть не могу. Ребята уже подходят, договариваются о времени. Женька пытался выклянчить тройку без сдачи, хитрец.

HOLOD: :)

Камаргу (Эля): А у тебя как дела?

HOLOD: Нормально.

Камаргу (Эля): Какой ты HOLOD-ный! Слова не вытащишь. В вашем классе так скучно? :)

Я не могу ответить ей, что интересного в классе. Эля не знает, что парень, с которым она мило болтает в сети, сидит с ней за одной партой, и которого в реальности она ненавидит.

Я перешёл в "б", когда на восьмом году обучения перелопатили нашу параллель. Непримечательный середнячок, не слишком успешный в учёбе, попав в прочно сформировавшийся коллектив, разбитый на несколько мелких компаний, я вечно оказывался лишним и так не смог ни к кому прибиться. В классе была такая же девочка — Эля Одинцова. Сама по себе, училась неплохо, имела кривые передние зубы и собственно всё, что о ней можно было сказать. Одевалась она в простые джинсы, водолазку и кроссовки, не красилась и собирала волосы в заурядный хвост. В школьной жизни предпочитала не участвовать, не выделяться, на вечеринках неизменно подпирала стену.

Я тоже не заметил бы Элю, если бы на школьном пикнике не увидел, как она наравне с мальчишками ловко орудует топором и разводит костёр. Собственно, этим она и привлекла меня — девочка, которая кое-что умеет делать руками. Она тянулась к мужской компании, не стремясь кого-нибудь захомутать или оказаться в центре внимания. Она старалась быть полезной. Парни позволяли ей находиться рядом, разумеется, не пуская на свои сугубо мужские посиделки.

Весь девятый класс я пропялился на неё, сидя на соседнем ряду на две парты позади и гадая, как она живёт вне школы, чем увлекается. Не может же человек не иметь вообще никаких увлечений. Я хотел узнать её поближе, но не решался предпринимать какие-либо действия.

В десятый класс Эля пришла, обрезав чёлку, изменив свой серо-русый цвет волос на тёплый рыжий и поставив брекеты, за что её обозвали Катей Пушкарёвой. На кличку она отреагировала спокойно и по ней было видно, что ей действительно всё равно. Со сменой цвета волос внешность Эли заиграла ярче. Тем не менее до первых красавиц класса ей оставалось далеко.

Пока размалёванная и соскучившаяся за лето элита мерилась объёмами груди и крутотой шмоток, Эля читала книжку. Она не заметила, как между страниц выскользнула закладка и упала на пол. Я встал со своего места и поднял картонку. Это оказалась не закладка, а фотография Эли верхом на лошади. Я положил руку Эле на плечо и протянул ей фотографию:

— Одинцова, у тебя закладка вывалилась.

Она недовольно посмотрела на меня и, взяв фото, сухо поблагодарила.

— Ты на лошадях катаешься? — я решил воспользоваться шансом наладить с ней контакт.

— Да, — кратко ответила она, уткнувшись в книгу.

В этот момент прозвенел звонок, и мне пришлось вернуться за свою парту. В класс вошёл наш классрук Павел Александрович и бросил журнал на стол.

— Здравствуйте, ребята. Садитесь. Рад видеть вас в полном составе и добром здравии. По традиции начинаем учебный год с записок желаний, только на этот раз сидеть так вы будете до самого выпуска, — сказал он, пуская по рядам пачку квадратных листочков для заметок.

Поднялся шум шелеста бумаги и голосов учеников. У нас мальчиков и девочек поровну. Пал Саныч строго рассаживает нас по парам мальчик-девочка, но даёт возможность выбрать, с кем сидеть. Я быстро написал наши с Элей фамилии и свернул листок. Одинцова с невозмутимым видом что-то начертила в записке и отдала учителю.

Пал Саныч собрал бумажки и принялся раскладывать их ворох на столе.

— Семёнова — Галкин, — сказал он. — Вешнякова — Аистов.

Под весёлые комментарии ученики сгребали вещи и менялись местами.

— Тарасевич — Дубовицкий.

Девушка сморщила нос. Не всем нравилось решение классного руководителя, ведь сколько ни пиши, а последнее слово он оставлял за собой.

— Так-так-так, что тут у нас. Двое написали, что им без разницы. Окей, сидите вместе. Одинцова — Корелов.

Сердце учащённо застучало. Эля написала, что ей всё равно, с кем делить парту, а учитель не сдал меня. Она подвинулась, и я сел на первый вариант, сквозь джинсы ощущая тёплый стул. Эля поставила локоть на парту и прикрыла губы костяшками пальцев.

— Ты чего? — удивился я.

— Не приближайся ко мне, — сквозь зубы процедила Эля.

Я отвернулся, озадаченный её поведением. Мы не контактировали раньше, и я ума не приложу, чем и когда успел насолить ей. Пал Саныч рассадил всех учеников и начал рассказывать о том, что ждёт нас в течение года, какие предметы, какие мероприятия и экзамены. А я скосив глаза, наблюдал за соседкой. Эля сидела в напряжённой позе, рисуя крупные буквы на обложке открытой тетради. "Ка-мар-гу", — с трудом прочитал я.

Сегодня по расписанию был один классный час, и учитель не стал нас задерживать. Дома я зашёл на школьный сайт ознакомиться с расписанием, почитать новости и форум. В теме про внеклассные мероприятия за глаза зацепилось знакомое слово "Камаргу".

Камаргу: Предлагаю весной съездить в индейский лагерь или пострелять на полигоне.