Любовь одна - другой не надо

Глава 1. Отец и дочь

Февраль

Дочь… Дочечка… Доченька…

У Вас будет девочка. Или у Вас родилась дочь. Или вес Вашей малышки составляет всего лишь два килограмма и несколько незначительных для тебя, но крайне важных для крошки, граммов… Как котенок, крохотный детеныш, молокососущее живое существо. Да как угодно!

Господи! Это ведь все случилось с нами вчера! Нет! Позавчера! А может быть сегодня? Казалось бы, вот только несколько несчастных дней назад запыхавшийся молодой врач городского родильного центра, стягивая с лица операционную маску и вытирая пот с чересчур выпуклого лба, воодушевленно и в то же время с огромным облегчением сообщил мне, беснующемуся возле входа в хирургическое отделение, о том, что:

«Позвольте поздравить Вас, Юрий Николаевич! Операция прошла успешно, с Вашей женой еще работают, но опасности уже нет. А у Вас девочка и мальчик! Вес патологически мал – не мудрено, все-таки прогнозируемая двойня. Марина не шутила с нами на столе, а мы не стали принимать тяжелые решения, дали ей шанс, но на будущее, пожалуйста, имейте в виду… Ей ведь не рекомендовано…».

Да-да, конечно, я все понял и… Бесконечно рад!

Неужели я все и сейчас прекрасно помню, до мельчайших теперь уже никому не нужных подробностей? Акушер ведь именно ее, дочь, тогда выделил первой! Почему? Из-за времени появления на свет – выскочила раньше брата, просунулась без очереди, спешила на распродажу или на встречу к своему сбрендившему тогда от счастья отцу, или из-за хрупкого «тоннажа» – маленькая весовая категория ввиду наличия по соседству крохотного родственничка, или все же из-за ее половой принадлежности, мол, он врач, мужчина, а она девчонка, малюсенькая женщина, которую нужно по всем правилам, установленным в этом несправедливом мире, пропускать вперед? Или из-за того, что она красавица, умница, восхитительная и обворожительная малышка, которая от всей своей крохотной души улыбнулась ему тогда, тем самым выторговав себе первенство появления на свет. Не знаю! Хрен его теперь поймет! Но в голове по-прежнему звучит то сообщение:

«У Вас дочь… У Вас дочь… У Вас дочь…».

— Родной?

Жена, открыв пассажирскую дверь, протягивает мне большой бумажный стакан с парующим кофе. Устал ждать, пока она добудет это общепитовское, наверняка автоматное, пойло.

— Спасибо, – забираю тару и слежу за тем, как Марина усаживается в свое кресло. – Почему так долго? Ты грабила банк? Заложники? Полиция? Твой адвокат в пути застрял, у случайных свидетелей в твою пользу показания снимал? Большой залог, родная?

— Там просто была большая очередь. Успокойся, Юра. И я, если честно, немного заблудилась на обратном пути. Сто лет не была здесь. Некого было встречать. Позволишь? – направляет ко мне руку, чтобы взять свой стакан.

Молча передаю и утыкаюсь взглядом в лобовое стекло. Больше… Пока… Мне нечего любимой женщине сказать.

Приоткрыв пластиковую крышку, жена интеллигентно обнюхивает дымящееся содержимое, а затем прикладывается губами к закрученной картонной кромке.

— М-м-м, да-да, – облизывается и мило улыбается. – Юрочка, ты знаешь, кофе здесь не плох. Очень неожиданно, как для аэропорта.

Хмыкаю и откинувшись на подголовник с отставленной рукой, зажимающей горячий стакан, поднимаю к небесам глаза.

— Это ведь навсегда, леди? – шепчу куда-то вверх, в потолок своей машины. – Она возвращается домой на долгий срок? Навечно?

— Я настояла на постоянном проживании, она не стала возражать, сопротивляться. Похоже, выбора у нее нет. Все кончено, развязаны семейные узлы и потом, она там совсем одна, а здесь все-таки мы, ее семья, ребята, племянники, мать, отец…

— С ним все? – обрываю и резко перевожу взгляд на пассажира. – Порадуй меня, Марина. Одно твое положительное слово или утвердительный кивок, и я буду счастлив как никогда. Вру-вру! Со дня нашей свадьбы это будет второе радостное событие… Не-а! Опять брешу. Пожалуй, с рождения внучат! Тогда, м-м-м, третье? Итак, леди, да или нет?

— Да, – опустив глаза, спокойно отвечает.

— Развод оформлен? – шиплю и понижаю тон. – Официально? Как положено? По закону? Еще разок скажи, что «да»!

— Это важно? Она ведь…

— Свободна? – усиленнее транслирую надежду в голосе.

— Наташа разведена, Шевцов. Все! Там конец! А вот ты, родной, драматизируешь ситуацию так, словно мы вытаскиваем ее из рабства.

— Хорошо, что у них не было детей, – громко выдыхаю и прикладываюсь к своему стакану, прикрыв глаза, отпиваю, глотаю, и еще раз повторяю. – Не было детей, не было детей. Этот факт значительно упрощает ситуацию. Но все будет! Все будет, все будет… – шепчу, как заведенный, и на финал, по-видимому, блаженно лыблюсь, как умалишенный черт.

— Родной!

— Да? – отпиваю, затем причмокиваю, раскатывая кипяток по нёбу, смакую черный кофе. – Внимательно!

— Ты сейчас радуешься, или что? Как это все прикажешь понимать? – косит глазом и поджимает пальцы на мною окольцованной несколько лет назад тоненькой руке. – У них не было детей – это ведь огромная проблема, а тебе как будто радостно.

Заводится Марина! Прекрасно, мне того и надо! Значит, мы еще с ней какую-никакую сумасшедшую жизнь живем.