Любовь по предсказанию

В нужной кондиции

Скептицизм - сомнение в истинности чего-то. Даже в том, что истина в принципе существует.

Это изощренное издевательство изобрели самые зловредные древние греки. Большинство античных философов утверждало какие-то неоспоримые истины. Античные скептики же сами ничего не утверждали, а занимались исключительно тем, что критиковали всех прочих.

Панельная шестнадцатиэтажка, в которой жила Алина Дельфинова, всегда отличалась хорошей слышимостью между квартирами. Звук гулял от комнаты к комнате, от этажа к этажу крайне причудливыми и извилистыми путями, вероятно, из-за сложной схемы вентиляционных каналов.

Например, в кухне Алина периодически слышала застольные песни как будто бы соседей сверху. Но вот какое дело - над ней жила благообразная одинокая старушка, и такой привычки за ней не водилось.

В комнате иногда было слышно, как девочка играет в мяч, напевая песенку, и роняет на пол что-то тяжелое. В другие же дни женское контральто страстно умоляло о чем-то Василия. Это было похоже на правду, хоть Алина и не была знакома с соседями сверху.

При этом в ванной ни песнопений, ни Василия, ни девочки слышно не было. Зато периодически папа, ругаясь на чём свет стоит, купал сына («Рома, прекрати орать! Я мою тебе голову, а не отрезаю ногу!»). А еще безымянная девушка звонила многочисленным подругам и рыдала в трубку, изливая на них свои жизненные невзгоды. Последняя доставала Дельфинову особенно сильно, потому что ответов собеседников слышно не было, а печальные обстоятельства и лихорадочные вопросы были раз от раза не слишком оригинальны.

Однажды вечером Алина вернулась домой очень поздно и очень злая. По вечерам после работы она обычно подрабатывала репетиторством - занималась с желающими английским или французским. В тот день она с самого утра чувствовала себя неважно, но занятие отменять не стала. Старшеклассница готовилась сдавать экзамен, и каждый день подготовки был на счету. Да и цена за занятие приятно радовала. Правда ехать нужно было на другой конец города, в Купчино, а там ещё от метро на троллейбусе добираться.

Дельфинова уже подъезжала к нужной остановке, когда в кармане завибрировал телефон.

– Алина Игоревна, добрый вечер, это мама Лизы.

– Здравствуйте… – в груди шевельнулось недоброе предчувствие.

– Извините, что так поздно сообщаю, но моя дочь приболела, так что давайте сегодняшнее занятие отменим.

Вежливая полуулыбка на лице у Дельфиновой от этих слов непроизвольно трансформировалась в зверский оскал. Девочка же не пять минут назад «приболела»? Так отчего же заранее было не предупредить?! Но клиент, который за полуторачасовое занятие готов выложить две тысячи, на дороге не валяется, так что Алина стиснула зубы и, пожелав вслух Лизе скорейшего выздоровления, а про себя её маме хоть чуточку совести, злобно пихнула телефон в сумку. По законам вселенской несправедливости аппарат в кармашек с первого раза не попал, а выскользнул, стукнулся о ручку кресла и полетел куда-то под ноги. Пришлось искать его среди ботинок других пассажиров, неловко извиняясь, а когда Алина, наконец, нашарила силиконовый чехол, то обнаружила на экране трещину, по форме напоминающую злорадную ухмылку.

Когда она добралась домой, было уже почти девять вечера. Моросил дождь, зонта с собой не было, так что в квартиру вползло что-то унылое-злое-несчастное, с обвисшими влажными волосами и урчащим желудком. Скептически осмотрев пустые полки холодильника (откуда там взяться лишней еде в пятницу поздно вечером?), Алина достала последний имеющийся в наличии ценный ресурс - початую бутылку вина - и залихватски плеснула всё, что в ней оставалось, в бокал. Затем открыла в ванной кран с горячей водой, присела в ожидании на корзину для белья и собралась себя любить, жалеть и утешать. Но тут как назло эта слезливая соседка решила, что её проблемы намного ужасней и стала их кому-то громко излагать по телефону:

– ... вот и она мне говорит, что это точно признаки измены! Когда так мужик себя ведёт - цветы таскает, нежности говорит неожиданно, смотрит таинственно...

– ...

– Точно-точно, как кот - нагадит в углу, а потом такой ласковый весь, трётся, мурлыкает, чувствует, что виноват.

- ...

- Думаешь? Нет, сомневаюсь я что-то... Если бы мы только начали встречаться, то ладно. А мы ж уже три года вместе. Да и Женька говорит...

- ...

- Конечно, доверяю! У неё этих мужиков знаешь сколько было?

- ...

- Ну и что, что не замужем. Тут ведь вопрос в психологическом опыте. Да и не хочет замуж она. Постоянно твердит, что хорошее дело браком не назовут.

– ...

– Да не знаю я, что делать собираюсь… Уже всю голову сломала! Наверное, брошу его первой, как Женька советует.

- …

- Конечно, буду страдать, всё-таки люблю я его, придурка! Но лучше так, чем у разбитого корыта остаться… У меня всё-таки тоже есть гордость!

Слушала это всё Алина, и злость её брала...

Что ванная так плохо звукоизолирована.

Что нельзя в тишине и спокойствии провести хотя бы остаток дня.

Что неизвестная девушка дурью мается, а ей, Алине, уже сто лет никто цветов не дарил.

Что проблемы в отношениях – это и не проблемы вовсе, когда еле концы с концами сводишь.

И что вина больше нет, ведь она оставшееся в бутылке сразу вылила в бокал, а пока сидела и слушала слезливый монолог, почти всё и выпила незаметно.

И то ли злость дошла до кондиции смелости и озорства, то ли (что более вероятно) поспособствовал алкоголь, выпитый на голодный желудок, но Алина внезапно вскарабкалась на унитаз и, подтянувшись поближе к решетке вентиляционного канала, пробасила, растягивая гласные:

- Раз любоооовь нашла, не зовиии к себе гоооре…

Он предложеееение тебе сделает вскоооооре…

И пьяненько захрюкав в ладошку, Алина сползла на пол, поздравляя себя с отличным приколом! Да еще и в рифму получился экспромт! Ха!