Люди Севера: Сказания о Нордалах

Сказания о Нордалах

Сказание первое. О Вальгарде Суровом

Далеко за морем и не за одним. Где-то на севере жил да был Вальгард Суровый. Прозвище оное получил из-за чересчур невзрачного выражения лица с рождения. Больно брови наседали на глаза, и линия губ была прямой и застывшей в сим положении словно нарисованная на холсте художника.
Ростом был он высок как и все северяне. Плечист, вынослив и устойчив к здешним холодам. Кровь Артреса текла в нём как и во всех нордалах.
Бравым воином слыл Вальгард, потому состоял на службе у Конунга Хёльверинга и являлся его личным телохранителем.
Из каких передряг не спасал суровый Северянин своего господина. От заговоров соплеменников, от нашествия диких зверей и от всех мнимых и настоящих угроз.
Но однажды Конунг вызвал Вальгарда в свой чертог и речь рек пред ним.
— Приветствую тебя мой страж Суровый! — рокотал Конунг. Благодарен, что явился вовремя! Есть для тебя дело.
— Говори о великий Хёльверинг! Всё исполню, что прикажешь — так отвечал Вальгард.
И Конунг продолжил речь.
— Заговор против меня разгорается. Лясы точит Бьёрн Железнобокий. Захотел себе трон мой забрать и править нордалами. Услыхал я это от Торгрима Оборотня. Он волком к хижине этой суки продажной в ночи подкрался и выведал планы мерзоты поганой. Убей Бьёрна железного бока.
Ответил немедля Вальгард.
— Повелитель , не сомневайся я за тебя горой, и пусть Тарс направит молот свой в голову мерзкого Бьёрна, а молотом сим будет моё копьё обоюдоострое !
И откланявшийся покинул чертоги конунга Вальгард и направился к дому Бьёрна Железнобокого.
Кров суки мерзкой, предателя гнилостного располагался близ деревеньки Менёльхоркунг туда и двигался Вальгард. Подойдя к дому твари поганой, услыхал он речи тошнотворные. Рек заговорщик о том, как властвовать будет нордалами и уже должностями сорил. Кому титул воеводы даст, кому старшего ярла, а кто будет дерьмо обирать за скотом и за одно его и пасти. Услыхал и про себя срамоту на языках заговорщиков и Вальгард. Отворил дверь и крикнул.
— Смотрю, ты только на словах смел, Бьёрн! Сразимся ? Выясним, кто достоин титула конунга ? А кто дерьмо за скотом убирать. Старый и проверенный обычай как наши праотцы решали свои свары ! Выходи на бой падаль гнилостная ! Отведай моего копья, дерьмо свиное !
Встал могучий воин в дублете из варёной кожи и зелёном атласном плаще и ответил гордо обидчику.
— Так это же наш Вальгард тот, кто жопу конунгу подтирает! Ты решил мне вызов бросить ? Не забывай, я ходил на медведя и удушил того голыми руками. С тобой такой запарки не выйдет ! Один взмах моего меча и ты отправишься в чертоги Артреса ! Даю тебе шанс извиниться... И, может быть, не станешь дерьмо за свиньями убирать при мне, а также останешься жопу подтирать! Какая тебе разница кому сие делать?
Не мог Вальгард да и любой себя уважающий нордал стерпеть грубости эти. И ответил Суровый с гордостью.
— Пусть поединок решает всё!
День был выбран ненастный. Хлестал жуткий ветер по щекам бойцов и зрителей. Последние же сошлись в круг, внутри которого, глядя друг на друга грозными взорами, стояли ноздря в ноздрю Вальгард Суровый и Бьёрн Железнобокий.
— Ещё раз твержу тебе сука, — обратился Заговорщик к защитнику справедливости с невзрачным ликом. — Извинись, иначе пожалеешь!
Но молчалив остался Вальгард, потому не проронил ни слова.
И сошлись два бойца в поединке.
Искусный мастер метания копья и великий фехтовальщик.
Бьёрн нападал рьяно и доставлял неудобство Вальгарду. Тот не мог грамотно замахнуться, дабы пронзить плоть противника. Ранил искусным движением кисти Железнобокий Вальгарда и тот наземь повалился как свежесрубленный ствол.
Толпа ахнула. Загомонили сторонники Бьёрна и выкрикивали громко имя его.
Он воздел меч ввысь и хвалился лёгкой победой. Оправдались слова, произнесённые накануне, что проще окажется противник, нежели дикий медведь, но не тут-то было.
Резко тело победителя пронзила боль в шее затем в спине и, наконец, потухла картина, являвшаяся до недавнего времени его взору. Тьма обволокла всё вокруг.
Душно и жарко стало ему и завидели смотрящие, как замертво он падает.
И тогда опёрся ступнёй на тело покойника Вальгард и говорил следующие слова.
— Боги решили исход битвы, и это ясно доказывает законность пребывания нашего конунга у власти. Слава Хёльверингу! И да пусть правит он долго!

Сказание второе. О Торгриме Оборотне

Жил себе в деревеньке Медёльёрунгильдестаркилииемнистё, да таковое именование было сложное и диковинное у родильни будущего великого нордала Торгрима.
У сего поседения существует и другое более короткое название. Медё. Так вот, жил там малец Торгрим. С ранних лет хворал да на алькове спину грел. Хворь была разная от северянки это то когда плоть покрывается волдырями размером с горошину и нету предела гадости этой потому как на каждом участке плоти она возникает то бишь лицо, глаза, нос. Болит дико срань эта, а целебны какой-либо не сыскать.
Сколько не расшибали лоб шаманы искусные всё без толку. Хворь не отступает.
Ещё недуг прочий именовался сучьей лихорадкой потому как токмо суки ею заболевают. Трясло мальца сильно, но всем скотам назло живучий оказался и доказал, что сам из стали выкован.
Болезнь сея парализовала мальчика, и вынужден он был передвигаться токмо в специальной сидушке на спине отца. Тот слыл могучим воином. Сам конунг про него говорил такие речи.
— Мощь невиданная сокрыта за плотью этой! С каковой справиться не в силах ни один зверь и воин! Будь он заморским, или же свойским!
Так вот, носил папаша сынка в таре круглой на крепкой, как дуб спине, но как-то в лес их угораздило зайти глубоко и тропу потерять по которой доселе брели.
Долго до сумерек скитались они, но вакуту не отыскали. Вдруг глядь во тьму кромешную, а в ней пылают алым пламенем горошины крупные и рык раздаётся звериный. Отец, повелев мальцу держаться крепче и, обнажив секиру, стал сук проклятых Волков, как дрова рубать. Покамест дело в гору шло и раззадорился Ультред. Ржал как лошадь. Но беда, как известно, не приходит одна. Со спины на кормильца семейного накинулся здоровенный хищник.
Как оказалось, позже крупнее был он своей братии. И повалил навзничь бойца бравого и в глотку вцепился и жадно пить кровушку принялся. Но малец не промах был. В ладоши зажал секиру отцову и что есть мочи, рубанул тварь лохматую по шее. И взвыл хищник воем лютым. Цапнул лапой парня по лицу, заковылял вглубь леса. Ну а после издох скот мерзкий!
Торгрима нашли на утро сподручные конунга и домой доставили. Мать Хельдида горевала, а страшной потере мужа своего бравого. Кто теперь оберегать их станет с убогим сынишкой. Оставалось надеяться на Артреса. Решила жертву ему принести. Заколола подле хибары корову, ибо свинью негоже подносить. Сынок смотрел, как мать режет тушу и сжирает сырое багровое сердце скотины. Как вдруг кто-то в потёмках еле заметный потому как в отдалении от пламени рубанул со всего маху по макушке Хельдиду.
И рухнула мать. И лежала глаза, закрыв только кровь, текла из выбоины на голове. И засмеялся убийца во горло всё и начал непотребства совершать. И увидав подобное, не стерпел Торгрим. Алым окрасилось лицо его, глаза выпучились, зубы оскалились и не заметил, как шерстью обрастать стал.
Стоял тень пред убийцей мерзким не малец, а полноценный бурый с болотным отливом волк. Глаза сверкали в темноте подобно тем хищникам, которые погубили отца его. И кинулся зверь на убийцу матери и также рьяно в глотку вцепился и насыщался кровью тёплой, а после сожрал всего его.