Люсьен Касл и Фрея Майклсон. Пустынная роза.

Люсьен Касл и Фрея Майклсон. Пустынная роза.

Пустынная роза ранит своими острыми шипами. 

Фрея Майклсон особенная из всех Майклсонов, которых до этого знал Люсьен Касл. Она колючая и может поранить своими шипами, пролить его кровь. Она особенная, ведь глядя в ее глаза, он верил и знал, что она не предаст. Люсьен сразу понял, что она особенная, ведь смотря в ее глаза, цвета морской волны, Люсьен Касл боялся, но не того, что она может убить его щелчком пальцев, а того, что волна накроет его с головой, и он окунается в это море с головой и боится грести, боится, что его занесет. Его уже занесло, ведь в руках букет весьма специфических цветов – пустынных роз, и Касл приказывает водителю остановить машину у особняка Майклсонов. Он клялся не возвращаться сюда, но почему в его руках букет роз, и, поправив кожанку, цвета черного сапфира, его ноги переступают порог особняка Майклсона. Земля будто уходит из-под ног, и вампиру стоит признать, что он боится. Боится, но поздно отступать, ведь он уже на пороге особняка, ведь курок уже наведен и его цель – Фрея Майклсон. Он должен заполучить ее, должен сделать все, чтобы она поверила ему, а затем обмануть, сломать и все ради того, чтобы Аврора Де Мартель оценила все, что он готов сделать ради того, чтобы быть с ней. Люсьен Касл любил ее уже более девяти столетий, мечтал о ней, хранил ее портрет, на который смотрел с нежностью, но, чтобы он не делал для нее он чужой. Чужой, потому что она отдала своей сердце Никлаусу Майклсону, и теперь Люсьен намерен мстить тому, кто отнял у него любовь. Мстить, став сильнее своего обидчика, при этом использовать его сестру для достижения своей цели. 

Ее голова болит. Болит с утра и до поздней ночи. Болит не от того, что пить с ее младшей сестрой Ребеккой - это приключение, а болит от того, что она не знает ответа на один простой вопрос: «Любит ли она Люсьена Касла?» Какой день Фрея Майклсон бродила из комнаты особняка в поисках ответа на этот вопрос. Бесконечно бродить по комнатам и пить, считая, что третья чашка кофе была лишней. Да, третья чашка кофе определенно была лишней, но так лучше. Лучше, чем бродить из комнаты в комнату и думать, что ее видение оказалось ошибочным, и бесконечно зажигать свечи перепроверяя видения, не желая верить, что Люсьен тот монстр с пророчества, который принесет гибель всей ее семье. Фрея Майклсон пьет слишком много кофеина, но все равно засыпает: иногда в библиотеке, иногда в своей комнате, иногда в комнате младшей сестры. 

Засыпает с мыслями о нем. 

Далия однажды позволила ей любить, но все это оказалось обманом. Очередным обманом, ведь все нужно было Далии - первенец Майклсона, чтобы подпитываться магией ребенка. Фрею занесло, когда она узнала всю правду, и Фрея желала окунуться в море тьмы, забыться, умереть, только бы не испытывать боль. Она думала, что выпив яд, все ее страдания завершаться и всему придет конец. В одну ночь всему придет конец, как думала Фрея, но выпить яд было ошибкой. Она желала умереть, но вместо этого расплатилась смертью своего ребенка, и эту ошибку она никогда не забудет. Не забудет, ведь Фрея Майклсон бессмертна. Да, Фрея Майклсон не безупречна, и об этой ошибки ей будет напоминать все. Боль, которую испытывает Фрея Майклон невозможно залечить. Она больше не желала обмануться любовью. Фрея Майклсон не желала быть обманутой. 

Пустынная роза расцветет, если стерпеть боль, которую причиняют ее острые шипы. 

« А может всё это ошибка, тянуться к тому, от кого нужно бежать?» - думает Майклсон, отпивая горький напиток из прозрачной стеклянной чашки. 

Конечно же, лучше чтобы Люсьен Касл исчез так же, как и появился. Даже если он уйдет, то все равно останется в ее сердце, будет максимально близко. Лучше, чтобы этот наглый и самоуверенный вампир исчез, ведь ведьма не желает вновь пораниться. Любовь только ранит, калечит и ломает. Раньше Фрея Майклсон верила в любовь и готова была умерить вместе с любимым, спрыгнуть с моста, выпить яд, изранить себя и умирать, медленно, истекая кровью с мыслями о любимом. 

Хотя нет. Сейчас Фрея уже не верит в это светлое и искрение чувства. Сейчас нет, она бы не смогла умереть ради любви. Сейчас она готова только ранить любого, кто приблизится к ней или напомнит об этой чувстве. 

В голове все смешалось. Непонятно. Третья чашка кофе явно была лишней, ведь сердце ведьмы вот-вот готово выскочить из груди, но так лучше. У нее, наверное, паранойя, как и у Никлауса, но она четко слышала голоса, доносящиеся с первого этажа. 

— Фрея! Я знаю, что здесь и слышу твой запах! Фрея! 

Его голос, и когда она слышит этот голос, то в ее душе непонятно: зима или весна. Люсьен закрывает глаза, но благодаря вампирскому слуху, он улавливает этот запах. Ее чарующий запах, который пленил Касла. Она - пустынная роза. Ни один аромат не мучил Люсьена так, как этот. 
Зачем он появился на пороге особняка ее семьи? С каких пор Люсьен решил, что ему позволено все? В голове все смешалось, и она не готова спуститься, но все же ее нога ступает на ступеньку лестницы. Каждый шаг вниз для блондинки, словно шаг в пропасть, словно его кидает из стороны в сторону, как будто под ее ногами гололед, и она поскользнётся, упадет и нанесет себе еще одну рану. Рану по собственной глупости, но с Фреи Майклсон хватит ошибок. 

Нельзя. Ей нельзя к нему. Ей нужно бежать, а внутри что-то душит. Майклсон только вздыхает, видя, что у ног Люсьена лежит букет цветов, а лучшие вампиры из охраны, ее брата сдерживают его. Люсьен сильнее их, но даже не сопротивляется, ведь она все же услышала его и спустилась. Он ждал ее, и она пришла. 

Нельзя. Ему нельзя к ней. Ему нужно бежать, ведь чем ближе он к Фрее, то понимает, что его к ней приковала цепями или любовью. 
Поворачивается, видит ее перед собой, как он видел в своих мечтах, видел повсюду. Этот огонь горит в его сердце и отражается в ее глазах. Она может убить его, может заставить молить о смерти. Она из Ада или Рая. Этого Люсьен не знает, но знает только то, что его душа сгорела вместе с портретом Авроры Де Мартель, который он сжег этой ночью, и хорошо, что Фрея не видела его такого: пьяного, проклинающего любовь, с зажигалкой в руках, рвя и поджигая пожелтевшую от времени бумагу. 
Его соседи явно злятся и проклинают нового жильца пентхауса, который не молчит, крушит, дает выход, скопившимся эмоциям, и обращает прошлое в горстку пепла. Все же Фрея Майклсон сумела овладеть его душей, испепелить, и душа Люсьена Касла сгорела, но так лучше. 
Между ними искры.