Магда

Магда

Правители Маары проводили долгие часы в думах о народе, но многие из них думали лишь о главных его проблемах, об общем выживании своей земли и о становлении её величия. Кажется, только Хлодвиг Добродетельный задался вопросами более приземлёнными и, оглядывая созданные его предками системами управления Маарой – Секциями, которые состояли из Коллегий, заметил, что все его предшественники значительно просели в вопросах устройства сирот.

Сирот было много. Войны, голод, чума, заговоры…всё это уносило жизни иногда честно – на поле брани, иногда неотвратимо – как голод да чума, а порою закономерно – на эшафоте. Так или иначе, но только при Хлодвиге Добродетельном столица Маары вдруг насчитала порядка тысячи неустроенных, перебивающих мелким воровством, чёрной работой и попрошайничеством сирот.

Тогда он создал Коллегию Добродетели – именно в ней сироток должны были пригревать, обучать, обеспечивать за счёт казны и обустраивать при достижении совершеннолетия.

К несчастью Хлодвиг Добродетельный слишком сильно переживал за всё, что творилось в его земле, и его доброе сердце рано остановилось. На престол взошёл его старший сын – Клоотс, который был очень недоволен теми расходами, которые образовывала Коллегия Добродетели. Но Клоотс, не смея нарушить волю отца, не позволил себе уничтожить Коллегию Добродетели. Всё, на что он осмелился – трансформировать её. Теперь сироты, помещённые в неё, до достижения совершеннолетия должны были выполнять мелкий, нехитрый труд, чтобы хоть как-то отбить своё содержание. Так в Мааре появились маленькие прядильщицы кружев, рыбаки, водоносы, разгребатели выгребных ям и сточных канав…

Шло время. Коллегия Добродетели мало менялась. Она была удобной и незаметной. Сироты, попавшие в неё, трудились до достижения твёрдых лет и выходили на улицы Маары свободные, готовые отправиться куда угодно, но уже изведавшие труд. Некоторые оставались при своей Коллегии, некоторые шли на чёрную работу. Положение изменилось при королеве Вилане.

Вилана первая из правителей Маары подумала о том, что не все должны быть равны.

–Дети, рождённые от мятежников, что закончили свои дни на эшафоте, это дети врагов нашей Маары, и они получат те же права и те же свободы, что и дети самых добродетельных представителей нашего народа!

О том, что в Коллегии Добродетели живут ещё дети и честных воинов, да и таких же честных представителей, что умерли от войн, чумы или голода Вилана как-то предпочла забыть, а придворные не стали ей напоминать: то, к чему она вела свою мысль, было выгодно и им.

И при Вилане произошли радикальные изменения. Коллегию Добродетели переименовали в Коллегию Сопровождения. Её воспитанники и воспитанницы должны были обслуживать, обстирывать и кормить другие Секции и Коллегии, выполнять всю грязную работу за еду и собственное содержание. При этом для них возраст совершеннолетия перестал иметь значение. Уйти можно было, но…куда?

При Вилане воспитанников Сопровождения стали учить лишь необходимому чтению (и то, обучение было столь отрывочным, что многие выучились лишь по складам), простому счёту и примитивным нормам речи. Таким образом, воспитанники говорили с большими ошибками, и лишь немногие счастливцы умели писать (да и то. Как правило, самые красивые мальчики и девочки, которых отправляли в ведущие Коллегии на работу).

Уйти можно, но кому ты нужен и где? Без навыков, воспитанный в муштре, когда с самого детства тебе внушают, что твоя задача, твоё предназначение – обслуживать других?

Куда ты пойдёшь?

Воспитанников Сопровождения нельзя было наказывать самостоятельно – для этого нужно было обратиться в их Коллегию, к наставникам. Но часто это затиралось. Да и за некоторую сумму этим наставникам можно было делать с воспитанником или воспитанницей вещи значительно хуже. Коллегия Судейства – одна из трёх Коллегий, что образовывала Секцию Закона (вместе с Коллегией Дознания и Коллегией Палачей) была завалена бумагами более важного сорта и поэтому рассмотрение дел о превышении наказаний или оскорблении, унижении кого-то из Сопровождения могло сгинуть на долгие месяцы.

Впрочем, были те, кто бежал. Устав от трудовой, почти бесправной, серой и невыносимой жизни, бежали, стремились в деревни, и…

И обнаруживали, что и там не легче. И там приходится трудиться (и даже больше), чтобы заработать себе кусок хлеба. Словом, Сопровождение было не самой худшей участью! Кусок хлеба тебе давали – отработай его только. Где отработать? Скажут! Решат, не переживай. Как отработать? Стиркой, глажкой, готовкой, мойкой посуды или пола, уборкой…тоже распределят.

Однажды был вопиющий случай. Девушка из Сопровождения – молодая красавица, красоту которой не сломили пока ни работой, ни недоеданием (почему-то именно Сопровождению любили урезать от года в год содержание казначеи и министры), ни от тоски беспросветности…обратилась эта красавица в Судейство. Сама. Пожаловалась на то. Что пытались её оскорбить и унизить, попрать её честь, а когда не сработали уговоры, решили взять вероломно, но…

Девица оказалась не их трусливого десятка. В Коллегию попала почти уже совершеннолетней, себя помнила, характер держала, а потому отбилась. И пожаловалась. Пороги Судейства оббивала, грозилась, и добилась неожиданно наказания для своего обидчика и получения выплаты от него. На деньги получила освобождение, купила себе лавчонку и организовала маленькое дело, но про годы Сопровождения не забывала – помогала воспитанникам, что свободы желали, но боялись, к себе пристраивала, ночлег давала и на первое время. Некоторым помогла.

Она осталась бездетной (от холодов в спальнях Сопровождения или от нервов, а может от воли Луала и Девяти Рыцарей Его?), пропало имя её и дело, да и лавчонку к рукам прибрали. Но ведь вырвалась, вырвалась!

Но речь сейчас не об этой безымянной полулегендарной девушке, нет, не о ней. Она о Магде.

***

Магда не помнила своих родителей. Спрашивать было не у кого, узнать не для чего. Сопровождение стало ей домом, работой, и тоской. Но дух Магды бунтовал. У неё были тонкие пальцы и её отправили на выделку кружев, которые снова вошли в моду. Всё коварство этих нежных плетений было в том, что глаза безумно напрягались при работе и к концу какой-нибудь шали 9при удаче – двух), прядильщица ослабевала зрением.