Макс, я и теорема Ферма

Макс, я и теорема Ферма

Макс, я и теорема Ферма.
Часть 1. Ошибка.
Я и раньше был уверен, что конец света это совсем не то, о чем было написано в Библии.
Мир едва не накрылся тогда, когда какая-то искривленная часть Мироздания подкинула нашему Бергу идею о возможности сохранения свободного или лишнего личного времени.
Если коротко, то представьте, что пару часов или полдня вам совершенно некуда себя деть и нечем заняться, зато вечером вы должны оказаться в четырех местах одновременно. Или у Вас срочная работа, а времени в обрез. И вот – ап! – Вы получаете возможность сбрасывать и накапливать свое свободное время в накопитель и использовать его тогда, когда Вам это необходимо. Естественно, было важно, чтобы твой индивидуальный накопитель свертывал только твой временной континуум, не затрагивая других. Необходимо было так же избежать временных диффузий, как по горизонтали, так и по вертикали времени, чтобы ход событий из-за твоего исчезновения из континуума не пострадал. Наш Макс на этом деле просто съехал и спалил в лаборатории ни один компьютер.
Я же думал о другом. О том широком поле деятельности, которое откроется для мошенников всех видов и мастей. Я предвидел скупку и продажу свободного времени, всевозможные спекуляции и даже похищение личного временного континуума у людей. Одержимые бессмертием начнут скупать чужое время за бешеные деньги. Не говоря уже о тех радужных перспективах, что открывались для закоренелых преступников.
Все это я тщетно пытался втолковать нашему Максу. Он смотрел на меня безумным взглядом вдохновленного гения, ни врубаясь ни во что из того, что я ему говорил.
- Джо, пойми, я почти у цели! Мне удалось вычленить индивидуальный временной континуум по горизонтали, - нетерпеливо перебил он меня, - представляешь, что будет, если я сумею вычленить вертикаль?!
- Ты свихнешься, а мы погибнем? – мрачно предположил я.
- Это же гениально! – хрипло воскликнул Макс и снова загремел расхлябанной клавиатурой своего компьютера, не видя и не слыша никого вокруг.
Я вышел в коридор. Там, куря с отсутствующим видом, меня ждал шеф.
- Ну, что? – спросил он глухо, воткнув в меня взгляд своих ясных и холодных глаз.
- Он свернул горизонталь и приступил к вертикали, - честно сказал я.
- Пора действовать, - бесцветно сказал шеф, и на его худом, аскетичном лице не дрогнул ни один мускул, словно это и не Макс был за дверью.
- Что Вы имеете в виду, сэр? – тупо спросил я, чувствуя, как мурашки поползли у меня по затылку.
- Пойдемте ко мне в кабинет, - сказал шеф и решительно двинулся по коридору, длинный и сухой, как палка.
Плотно закрыв за мной дверь, он сел за свой огромный стол и кивнул мне на кресло.
- Никто не должен знать, до чего докопался этот гений, - в его словах отчетливо слышалось «псих», - работу остановить, материалы уничтожить, - он говорил сухо, спокойно, как-то буднично.
- А что будет с Максом? – почти беззвучно спросил я.
Шеф перевел на меня холодный взгляд.
- Как я понимаю, добровольно от своей работы он не откажется?
Я, тяжело вздохнув, кивнул.
- Займитесь этим, - велел мне шеф и моментально погрузился в изучение бумаг, что ждали его на столе, давая мне понять, что разговор окончен.
Я побрел к себе. Не в первой нашивки Бюро по контролю над научными открытиями жгли мне тело сквозь форму, но в этот раз было особенно тяжело.
Макс. Фанатичный, безумный в своей безудержности, не от мира сего. Вечно всклокоченный, небрежный, со следами позавчерашнего завтрака на одежде, с толстенными линзами в нелепых очках. Макс был моим другом детства. Не помню уж, с чего все началось. Сколько я его помнил, он всегда был доверчив и распахнут всему миру. В его наивных серо-голубых глазах отражался наш жестокий, не его, мир. Задумавшись над очередным уравнением или задачкой, он мог забыть завязать шнурки и так и брел, спотыкаясь, по школьному коридору против течения, его толкали, обзывали лунатиком, но он лишь рассеянно улыбался и кивал в ответ. Однако, когда он выходил к доске на математике или физике, мы забывали, как дышать. Он совершенно преображался, и мы видели перед собой не лунатика, но гения! Макс Берг был и остается гением, это я вам говорю. Истинным и прирожденным.
Теорема Ферма была для его мозгов привычной жвачкой, которую он постоянно гонял в голове, анализируя пути ее решения параллельно с другими мыслительными процессами. Он считал, что, если разделается с ней, то сможет взяться за Время и сделать то, что не успел сделать старик Эйнштейн.
И вот, настал этот день. День, когда он допер до того, до чего, кроме него не смог никто – вычленил и свернул индивидуальный временной континуум по горизонтали. Я не сомневался, что его нынешний простой – это лишь недолгая заминка перед хлипкой преградой, и скоро он ее преодолеет. А я должен ему помешать.
Мы оба закончили один факультет. Но он стал Ученым, а я – Контролером. В нашей парочке он всегда был генератором идей, а я исполнителем. Он – гений, я – рабочий. И меня это нисколько не задевало, напротив, иногда я даже был рад этому. Рад тому, что я обычный нормальный человек, наделенный способностью наслаждаться жизнью. Сказать по правде, я ни минуты ему не завидовал. Он жил в мире, доступном ему одному. В его мире были он и математика. Мне этого было недостаточно, я хотел большего.
Так вот, Макс изобретал, а моей задачей было просчитывать и анализировать последствия его открытий и вовремя закрывать те, что представляли угрозу для общества или для мира в целом. Чаще всего в горизонтальном континууме открытия были важными и даже необходимыми, но при проверке вертикали времени вели к катастрофе.
Новая идея Макса уже была опасна. И был опасен Макс – носитель этой идеи. Я с ужасом думал о стандартном наборе мероприятий, который я должен буду провести для пересечения его деятельности. Моим уговорам он не внял. В голове у меня проносились пункты Уложения, алгоритмы действия и четкие формулировки Инструкции. Я понимал, что теперь все это будет направлено против Макса. Всю мощь нашего Бюро я должен буду обрушить на его голову.
Но, сколько ни сокрушайся, а работать все равно придется. Я взял карандаш и положил перед собой лист бумаги. Так, первое. Передвижения. Хм. Все его передвижения: лаборатория-туалет-лаборатория. Очень редко, если вспомнит, дом.
Так, слабости… Одна у него слабость - шизик он. Живет только возле своего компьютера. Если компьютера нет - взгляд стекленеет, туманится и пульс становится реже. Как только увидит компьютер, сразу оживляется, глаза начинают сиять и даже очки искрятся.
Вдруг в голове у меня мелькнула мысль, и я даже замер, боясь ее вспугнуть. Как же я раньше об этом не подумал?!! Я начал выстраивать план действий в деталях. В разгар работы позвонил шеф.
- Так, что Вы решили, Джо?
- Я уже работаю, сэр.
- Что Вы выбрали? – шеф был холодно-официален, что говорило о его чрезвычайной озабоченности делом.
- Есть одна идея, - уклончиво ответил я.
- Если Вы еще не поняли, - проскрипел в трубку шеф, - Вы за эту операцию отвечаете головой.
Шеф умеет так говорить. В такие моменты спазм сжимает мое горло, и я на могу дышать, чувствуя лишь, как жуткий холод охватывает все мое существо.
- Вы меня слышите?
Я кивнул, понимая, что загнусь от удушья, и шеф моего кивка все равно не увидит.
- Тогда ответьте мне наконец!
Его короткая команда стряхнула с меня оцепенение, и я словно из воды вынырнул, даже легкие закололо.
- Я все понял, - сказал я и положил трубку.
Домой. Немедленно! Именно там был ключ к решению всех проблем. Теперь я точно знал, как без членовредительства нейтрализовать Макса. С меня все началось, мне все и заканчивать. Следующий день Макса пройдет по моему распорядку.