Мальчик голубых кровей. Испытание алчностью

Глава 1. Сколько это будет продолжаться?

Сердце алчного — это океан,

жаждущий дождя.

(П. Буаст)

Новые туфли на среднем каблуке и с парой хорошеньких пряжек, застегивающихся на щиколотках, невыносимо жмут. Ноги в них становятся деревянными уже через полчаса активной ходьбы, но красота, конечно же, требует жертв. И сомневаться в этом, всё равно, что сомневаться в самой себе.

Дробный стук металлических набоек по бетонному полу почти совпадает с биением сердца. Тук-тук. Тук-тук. Шаг за шагом. Четко и без запинок. Идти, однако, совсем непросто – с прямой спиной, расправленными плечами, с еле заметной улыбкой (даже скорее с усмешкой) на тонких губах.

Долорес Амбридж, медленнее обычного, но входит в большой зал, освещенный множеством изящных ламп, прикрепленных с помощью серебряных цепей к высокому потолку из белого мрамора. Свет слегка отдаёт в голубизну утреннего неба, на котором не просматривается ни единого облачка – погода радует своим постоянством уже которую неделю.

За длинным отполированным дубовым столом, стоящим возле единственного витринного окна, сидят женщины и мужчины разного возраста. Они довольно громко переговариваются и передают друг другу обернутые в кожаные переплёты папки. Долорес убеждается, что дверь за ней закрылась, и только тогда останавливается, получая секундную передышку после марш-броска. Ноги гудят так, что на лице едва ли это не отразится, но Амбридж никогда не выглядит полностью довольной жизнью, увы, поэтому многие просто спишут эту гримасу на недосып.

- Кхе-кхе, – произносит женщина, прежде чем сделать ещё один (на сей раз точно) последний шаг в сторону сидящих. Наступает полнейшая тишина. – Добрый день, коллеги. Я рада вас видеть на сегодняшнем заседании комиссии.

К ней мгновенно подъезжает высокая роскошная кафедра и небольшая ступенька, как по мановению волшебной палочки, приглашающе мигает. Женщина делает последнее усилие и встаёт на неё, предварительно скидывая туфли, которые быстро упаковываются в специальную нишу – теперь в ближайшие два часа её ноги смогут отдохнуть. Долорес кладёт руки на кафедру и перед её глазами сразу же готовый лист пергамента с самопишущим пером.

- На повестке дня три вопроса, дамы и господа, – говорит Амбридж. – Первый из них – это отчёт по годовым успехам в области внедрения новых магических технологий в процесс выявления нечистокровных волшебников и их производных, а также усиление контроля над миром магглов. Второй вопрос касается школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, как ни странно, но снова мы сталкиваемся с вопиющими нарушениями относительно приёма детей из смешанных семей. И, наконец, третий, очень насущный вопрос, который волнует меня чуть больше предыдущих, – Амбридж делает небольшую паузу и выжидает крайней заинтригованности присутствующих. – Это работа отдела магической психологии и сбора конфиденциальных сведений о мире волшбеников. И в данном случае, работа одного конкретного человека…

Все притихают. Амбридж обводит их строгим взглядом.

- Альберт Ранкорн здесь? – женщина приподнимается на носочки, чтобы ещё лучше видеть дальний угол стола. – Я попрошу его выйти сюда и рассказать всем нам о том, каким чудесным образом его жена, а именно – Мэри Элизабет Кроткотт, умудряется совмещать столько дел сразу?

Один из присутствующих негромко хмыкает. Это высокий и крепкий мужчина-брюнет. Его лицо гладко выбрито и широкий выступающий лоб покрыт испариной. Он смотрит прямо перед собой и почти не двигается. Большие ладони покоятся на столешнице. Только кольцо на безымянном пальце левой руки слегка поблескивает одним бриллиантовым камушком.

- Альберт, вам есть что сказать?

- Да, мадам, – он чуть приподнимается и по его осанке видно, что всякий испуг давно прошел. Но есть что-то в его движениях, что наводит на мысль о крайнем внутреннем напряжении. – Мне есть, что сказать, но я бы предпочёл сделать это в другой обстановке и в кругу других лиц.

- Сожалею, но такой возможности у нас нет, – качает головой (с идеальной укладкой) Амбридж. – Я уже направила рапорт о неподчинении сотрудницы ОМП Мэри Кроткотт Министру. И сейчас хотелось бы уточнить: приняты ли вами, Альберт, как законным супругом, какие-либо меры для предотвращения подобных инцидентов?

- Для начала, я хотел бы узнать всю суть проблемы…

- Посметь сказать такое в глаза мне? – Долорес удивлена его неосведомленностью. – Альберт, у вас всё в порядке? Вы не заболели страшной болезнью магглов, которую называют «воспаление хитрости»?

Слышатся смешки.

- Нет, мадам, – мужчина кажется относительно спокойным, хоть по его лбу продолжают скатываться крупные бусины пота. – Со мной всё в порядке и замечу, что Министр не выказывал недовольства работой отдела магической психологии. И уж тем более работой моей жены, в частности.

- Тогда задержитесь после собрания, – цедит Амбридж, понимая, что надавить на мужчину нужно именно сейчас и, может, даже хорошо, что он ничего не знает о делишках Мэри с Минервой – будет лишний туз в рукаве. – А теперь перейдём непосредственно к отчету. Мистер Корбан Яксли, прошу вас, сэр…

Ещё через полчаса нудных и довольно заумных разглагольствований пожилого мужчины в смокинге, Альберт Ранкорн уже не может сидеть спокойно – он то и дело порывается встать и уйти.

Долорес Амбридж с умильной улыбкой наблюдает как на её пергаменте (слово в слово) появляется доклад, который зачитывает со своего листа Яксли. Цифры, приведенные им, сами выстраиваются в сводную таблицу показателей, и Амбридж (не без истинного удовольствия) отмечает, что за последние несколько месяцев снизился процент рождаемости магглрождённых волшебников.