Мама, помнишь?

Мама, помнишь?

«Мама, помнишь?»

Глава первая

Уже неделю длится моя персональная пытка под названием «Мама, помнишь?». Федор приходит два раза в день. Перед институтом и после. Утром только говорит Ольге:

- Здравствуй, - и нежно целует в щеку. Узнает об изменениях. Я вижу, как морщится его лоб, когда он слышит:

- Изменений нет.

Берет маму за руки, сидит так минут пятнадцать и, снова поцеловав, уходит до вечера. После учебы Федор, снова поцеловав маму, начинает очередной рассказ. Он начинается со слов:

- Мама, помнишь…

Вот и сейчас я, прислонившись к холодной больничной стене, стиснув зубы, слушаю.

- Мама, помнишь наши совместные с папой походы. Я не прошу тебя вспомнить какой -то конкретный, потому что каждый был уникальным и по-своему не повторимым. Мне, например, запомнился тот случай, когда после завершения пятого класса с отличием папа отвез нас на озеро. Я рвался сам разжечь костер и, конечно же, спалил палатку. Папа не ругал меня, мама, я только сейчас понял, что папа меня ни разу ни за что не ругал.

Парень стирает скупую слезу. Я вижу, как ему больно. Хочется забрать его боль себе. Папа! Я твой папа! Рвется крик из груди, но я его задавливаю в зародыше. Не имею права так себя называть! Сам, своими руками отнял у себя счастье. Вот теперь сижу,- слушаю, как мой биологический сын рассказывает моей любимой женщине, как был счастлив с папой. Приемным. Но воспитавшим его как родного, а я, дурак, даже не знал о нем все эти годы. Долгие 20 лет. Не знал. Гордо ушел, не оглянувшись, не узнав за эти годы, как она там жила, с кем? Ну и где теперь твоя гордость? Товарищ генерал? На погоны променял, да квартиру элитную? Ну что, стоило оно того?

Риторическими вопросами я сыну и любимой не помогу. Иду к врачам. Привык, что при мне все по струнке ходят. Глаза опускают отворачиваются. Уже неделю моя любимая женщина в коме, уже неделю она вдова, а сын на половину сирота. От безысходности кулаки сжимаю до хруста, персонал прячется, не желает попасть под мою горячую руку. Федору сейчас тяжелее, а он молодец, на людей не кидается, а я что ж, сына подведу? Только встретил его, только узнал и подведу?

- Товарищ генерал, ну не боги мы, не боги, а всего лишь врачи. С нашей стороны все, что можно делаем.

- Не все! Раз она еще без сознания! - стараюсь не кричать, но командный голос выработан и так просто его не выключить.

- Что еще можно сделать, если лекарства нужны любые, дорогие самые куплю!

- Да не в лекарствах дело. Время лечит, вы только верьте, что она очнется.

- Развели тут - церковь! По вере вашей, - я снова начинаю кричать, - на плечо ложится рука.

Смотрю в глаза сына. Как будто в зеркало.

- Мама очнется, товарищ генерал, - спокойным голосом меня успокаивает.

Я генерал идиотов! Довел персонал, довел сына. Ничем не могу помочь любимой! Понимаю, что в больнице от меня нет толку. Устало бреду домой. Одинокая квартира. Пустота, которую раньше считал идеальной отдушиной, теперь стены давят и не дают вздохнуть полной грудью. Или это не стены виноваты?

Подхожу к стенке, достаю бутылку водки, взгляд замирает на единственной фоторамке среди книг. Я и она. Вместе счастливы. Молодые. 19 лет назад, а как вчера!

Сдача крапового берета - это вам не просто присяга! Это отдельная глава жизни каждого, кто прошел этот путь. Я молодой салага, пацан, рвусь к этой заветной мечте - стать наконец- то в ряды элитных войск. Движения отточены, быстры, реакция мгновенная, но любому организму нужен отдых. К финишной прямой я почти ползу. И крики совести: «Соберись, тряпка!» уже не работают. Хочется бросить автомат в лужу и сдохнуть прямо в этой луже! Еще у финиша собралась толпа народу! Ну конечно, а где вы были, когда мы ползли по болоту? Там нет комфортных вип- мест для зрителей? Злость дает мне силы еще на пару метров, а до финиша метров триста. Когда я уже решил, что ничего постыдного в проигрыше нет, сквозь гул разных голосов четко слышу:

- Эй! Боец! Соберись! Бойцы не плачут! - почему-то именно этот звонкий голосок придет мне сил или открывает второе дыхание бегу, озираясь по сторонам и вижу обладательницу прекрасного голоса - девчонку, совсем юную, с открытым взглядом голубых глаз, что пронзают меня на повал.

- Дойдешь до финиша - поцелую! - кричит мне это чудо.

Сколько там до финиша, уже метров двести? Да к черту все! Я дойду! И ведь дошел! Ну и где моя заслуженная награда? В далеке мелькают светлые волосы. Уходит. Наивно! Я сейчас 30 километров по пересечённой местности прошел, ты думаешь, я на открытом полигоне тебя не догоню? Догнал! Проще было сдать на берет, что я сейчас кручу в руках, чем заговорить с ней.

- Хм, я дошел, - меня не сбил с ног наш командир, а ее улыбка подкосила. Потянулся к ней просто, чтобы не упасть, и утонул в ее глазах, забыл, где я и что происходит. Только руки ее на моем лице и губы близко- близко. Награда? Нет, наказание! Как же я буду теперь без нее?

Глава вторая

Боевое братство это вам не кот чихнул. Сплоченные воины должны быть, как братья, чтоб не боясь идти в бой, зная, что сзади тыл прикроют и, если что своих не бросают. Не придают и секретов не имеют. Чужая женщина – табу, тем более жена. Краткий кодекс нашего военного братства. Я слегка этот кодекс попрал. Утаил от своих товарищей об Ольге. Потому что только моя она, только для меня. Прятался с ней по съёмным квартирам, как пацан. А когда первую служебную дали, от счастья плясал. Не важно, что без ремонта, и мебель старенькая. На руках свою красавицу туда внес. Молодая кровь бурлила! Мурашки от ее смеха, дрожь от одного взгляда. Я был до безумия счастлив.

Через месяц мне исполнился 21 год. Моя красавица готовила на кухне, и ей, как всегда, что-то не хватило, побежала в магазин. В дверь позвонили, опять, что ли, ключи забыла? На пороге стояли мои бойцы!