Мама, Я!

Мама, Я!

Осень все уверенней вступала в свои права, окрашивая листву деревьев в золотистый цвет. Изрядно «уставший» ПАЗик, сделав очередную остановку и набрав в свое нутро новых пассажиров, тронулся в путь, дребезжа старым нутром. Буду всю дорогу смотреть в окно и сравнивать как живут другие люди в деревнях, может и время в пути пройдет быстрее.

- У вас свободно? - остановилась возле моего места высокая женщина лет тридцати пяти.

- Да. Садитесь, - ответила я, убирая свою сумку с сиденья и освобождая место. Пока соседка устраивалась поудобнее, я исподтишка разглядывала ее. Одежда хорошая, добротная, однако руки все в мозолях, натруженные, молодое круглое лицо было без грамма косметики, русые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке.

- Вам далеко ехать? - вдруг спросила она, поднимая на меня большие карие глаза.

- До самого города, - грустно ответила я, вздыхая - настроения для дальней дороги совсем не было.

- Я тоже. Еду посмотреть свою квартиру. Я ее квартирантам сдаю. А вы, наверное, детей проведать?

И чего, думаю, прицепилась? Какая тебе разница, куда и зачем?

- К сыну в тюрьму еду на свидание, - говорю сама вслух, словно кто за язык потянул.

- От сумы да тюрьмы не зарекайся, - только и произнесла попутчица, а в глазах ни грамма осуждения, только участие.

- Меня Машей зовут, - после непродолжительного молчания представилась девушка.

- Надя.

- И долго вашему сыну еще сидеть? За что его посадили? — спросила она, тронув меня за руку.

- Долго. Три года еще, - отвечаю, а самой так хочется выговориться, выплеснуть свое горе, аж сил нет. Вообще-то меня трудно назвать общительным человеком, а тут словно околдовала невольная собеседница.

- Это у него уже вторая «ходка», как они там говорят, - зло усмехнулась я. -Первый раз попал по малолетке. Уехал учиться в город, потом попал в банду и грабили людей на улице. Вышел, в ножки падал, ручки целовал, «мама я больше никогда туда не вернусь» говорил. Одно хорошо, пока сидел - получил профессию, устроился в городе на тракторе работать…

Я вздохнула, переводя дыхание.

- А потом? - опять спросила попутчица, не спуская с меня своих колдовских глаз.

- Работал. Домой иногда приезжал, а так жил в общежитии, деньгами нам с отцом очень хорошо помогал, пока однажды не позвонил и не сказал, что девушку встретил. Сказал, решили жить вместе, а потом пропал на полгода. - Опять вздыхаю, смотря на пробегающие поля за окном, вспоминая как не спала по ночам, как болело материнское сердце, как бегала к деревенской колдунье на картах погадать.

- А в один прекрасный день Андрей позвонил и спросил: «Можно ли к нам в деревню отдохнуть приехать?». Конечно, я согласилась, да и любопытно было на пассию сына посмотреть. Только не знала я, что ожидает нас сюрприз, да и совсем неприятный. Девушка его оказалась лет на пятнадцать старше, с двумя практически взрослыми детьми, да и на лице написано, что пьет и пробы ей ставить негде. Расстроились мы с отцом, видим же, что невестка прошла Крым и Рим, но молчали, не хотели сына расстраивать, — опять замолкла, вспоминая, как спрашивала икону Матери Богородицы «за что?»

- Дети ее - парень с девчонкой невоспитанные, за стол садятся - руки не моют; погнала их мыть, а когда вернулись - вместо полотенца об край скатерти руки вытирают, хлебом бросаются и слово им за это не скажи. Обижаются, да по углам потом прячутся или пакостят. Только и гляди, куда б не залезли - то на крышу, то к поросятам, то ягоды зеленые у крыжовника объели.

А сын то видит, что я сержусь, подошел ко мне, обнимает и говорит: «Потерпи. Их просто никто не воспитывал. И на Марину не сердись, она сейчас в положении, ей волноваться вредно». Вот тут я чуть в обморок-то и не упала.

Всю ночь с отцом не спали, обсуждали как быть. И порешили, что вмешиваться не будем. Он у нас «сидевший», авось другая бы и не посмотрела на него, а так глядишь и внучок будет.

Каждое утро рано вставала, блины пекла, чтоб невестка не голодала, кроме их ничего толком есть не может. В обед опять чего-нибудь наварю, всех накормлю, посуду помою, вечером опять та же петрушка. Так сноха-стерва же пила пиво каждый вечер и дымила как паровоз, оправдывая себя тем, что ребенок этого требует. А то я сама беременной не была. Через две недели их отпуска осунулась так, что ветром качало. Даже соседки все заметили, как я похудела. И помощи от них никакой, ни траву сорвать – «колется», ни ягоду собрать – «комары кусают» да «солнце печет». В общем не выдержал мой муж издевательства надо мной, отозвал Андрея в сторонку и сказал, чтоб собирали манатки, а то загостились.

Уехали они, так я неделю просто отсыпалась и отъедалась. Сын звонил иногда, рассказывал, как все родственники удивились, какой справной вернулась от свекрови его жена, но я не чувствовала радости, лишь грусть. Куда же ты попал, сынок?

Когда родился внучок, сын позвонил и сказал, чтоб мы с отцом не приезжали на него посмотреть и попросил денег, якобы у Марины после родов осложнения и нужны дорогие лекарства. Денег конечно выслали и опять я пошла к колдунье на картах гадать. «Нет, говорит, у нее никакого осложнения, а пьет она и сын твой начал потихоньку попивать», - я опять замолчала. Пересохло в горле, да и скрыть хочу подступившие вдруг слезы.

Выпив из термоса чая и предложив его попутчице, я продолжила свой рассказ:

- Два года мы не видели сына и внука, хотя Андрей иногда звонил, бывало, что и выпивший, а потом однажды без предупреждения приехал, вместе с ребенком, сунул мне его в руки и уехал. Сказал, что от Марины ушел, а то совсем сопьется, ребенка забрал, там он пропадет и что уезжает работать куда-то далеко, на вахту, нет даже минуточки посидеть с нами.