Мания

Глава 1. Дым на двоих

Я не знаю, что было особенного. То, как он держал сигарету, большим и указательным пальцами. Его странная, но до одури притягательная манера постоянно поправлять и так взлохмаченные и наверняка спутанные, светлые волосы. То количество кофт, что были плотно натянуты друг на друга, или его грустные, глубоко-голубые глаза. Он впитывал никотиновый воздух, вдыхал запах арбузного кальяна и обтирал губы об край прозрачного бокала, в котором плескалась темно-оранжевая жидкость. Было бы глупо решить, что в подобном заведении он наслаждался яблочным соком. Но он был не похож на кого-то, кто пьет что-то дороже обычного баночного пива.

Я не знаю, в какой момент это началось. Может, когда он впервые взлохматил челку, может, когда сделал первую затяжку, расслабленно откидываясь на спинку стула и широко открывая глаза. Или, когда провел указательным пальцем по нижней губе, захватывая отслоившуюся кожицу и сдирая ее, даже не морщась. Или, когда впервые бросил на меня взгляд, совсем простой, непринужденный, такой же, каким смотрел на остальных посетителей бара, людей, которых видел впервые и, вероятно, больше никогда не увидит. По его жестам, мимике, по тому, каким безразличным, но беспокойным он выглядел, было понятно, что ему плевать на происходящее вокруг. Ему было плевать и на того, кто подавал алкоголь, и на девушку, что сидела рядом за стойкой и постоянно, словно случайно, задевала локтем его предплечье. Он безразлично отвернулся даже когда бармен случайно толкнул рукой рядом стоящий полупустой стакан из-под коктейля. Несколько капель попало на теплую кофту, в которую он был укутан поверх серого худи, но реакции вновь не последовало. Он допил алкоголь, докурил сигарету, а потом, бросив на барную стойку несколько смятых купюр, слез с высокого сидения и скрылся за первым же поворотом.

Проследив за ним взглядом, я затянулась мандариновым кальяном. Окей. Один интересный персонаж за вечер – это полоток столь скучного заведения. Я могла пить, но не пила, только курила кальян и думала о том, что уже в следующие выходные все изменится. Осталось продержаться семь дней.

Я нервно теребила на безымянном пальце кольцо. Мне было тоскливо и уныло, и хотелось, чтобы перемены наступили прямо сейчас. Меня раздражал маленький город, в котором я жила. Раздражали люди, которым все было интересно, и неважно, знакомы вы или нет. Если знакомы, они расспрашивали о разном, вплоть до того, где ты покупаешь нижнее белье. Если нет, разглядывали до тех пор, пока им не давали понять, что это слишком – взглядом или словом. Мне было душно в этой серости. Я выходила на улицу из дома и знала каждую дорогу. Я не смотрела на окружающих, мне было безразлично. Мне хотелось увидеть что-то новое. В прошлом году, когда я выбралась в Эссен, в такую же провинцию, как и город, в который я переехала из России почти десять лет назад, мне на время стало легче дышать. Я чувствовала себя счастливой оттого, что заходила в торговый центр и не знала, куда идти, я наслаждалась использованием гугл-карты и даже тем, что не с первого раза находила свою трехэтажку на последнем этаже которой остановилась. Единственное, что меня раздражало – бесконечные звонки родственников по скайпу. Я не успела соскучиться по ним так сильно, чтобы разговаривать по нескольку раз на дню. А потом я вернусь, снова началась рутина. Время шло, а жизнь стояла на месте. Мне всегда говорили, что хорошо там, где нас нет, но я не верила в это. Упорно и безнадежно.

Я встретила парня, что привлек мое настойчивое внимание на выходе. Было холодно, он кутался в свою кофту, хмурил брови и облокачивался на кирпичную стену здания у бара. Огонек зажигалки сверкнул у его лица, и он тут же сделал одну глубокую затяжку. Мои руки не держали сигарету больше восьми лет, но именно в этот момент мне захотелось попробовать. Вспомнить то, что, казалось бы, было целую жизнь назад. Мне показалось, что, если бы я рассказала ему о своих переживаниях, он бы непременно понял меня. Почему-то складывалось впечатление, что он такого же мнения, живет столь же скучной и унылой жизнью и мечтает вырваться, но не имеет возможности.

Я помнила, что он напился, потому что пил он что-то похожее на мартини. Это подтверждали его расширенные зрачки, под которыми почти полностью скрылись красивые глаза небесно-голубого цвета. Это так банально – сравнивать голубые глаза с небом, но ничего другого мне не пришло в голову, хотя у него они были даже светлее, чем небо.

Мне вспомнилось, что был период в жизни, когда я ненавидела голубоглазых. Я считала, что они строгие и такие же холодные, как и их глаза. И чаще всего на моем пути встречались именного такие голубоглазые люди. Две голубоглазые подруги бросили меня, сначала одна, потом другая. Вернее, бросила их я, но подвели к этому они. И я даже не знаю, вспоминают ли они сейчас обо мне. Я иногда вспоминаю и даже задумываюсь над правильностью некоторых своих прошлых поступков.

Я запахнула пальто, которое было раскрыто до этого и почувствовала очередной прилив желания закурить. Мне стало грустно. Еще грустнее, чем было до этого. Кальян не заряжает так, как обычные сигареты.

Он стоял под фонарем, и его ресницы отбрасывали огромную тень на щеки. Это выглядело мило, забавно, по-детски, как и он сам. Мне было интересно, что за сигареты он курит. Было интересно, почему он так странно держит фильтр, есть ли ему восемнадцать. Мне хотелось спросить, где его куртка, почему он один, почему такой молчаливый, почему пришел сюда, что у него случилось. Что у него случилось.

Было бы нормально, если бы я задала некоторые вопросы. Не все сразу, но хотя бы несколько, самые приемлемые. Но я продолжала стоять у выхода из бара и молча наблюдать за ним.