Марафон

Марафон

Марафон

 

Огромный снежный ком неумолимо настигал его. Уже не хватало ни сил, ни дыхания, ни даже желания бежать дальше. Куда, зачем?.. Ледяные волны захлестнули его, накрыли собой, вовлекли в свой странный танец, стремясь заползти, проникнуть в малейшую щелочку на его теле. Он таял в этом ледяном пламене, не в силах противостоять ему, становился все меньше и меньше. Лед затягивал в себя целиком, не оставляя надежды даже шевельнуться, крикнуть или хотя бы что-то почувствовать…

 

И ничего, совсем ничего…

 

Он вдруг очнулся. Что?.. Что это было? Казалось, он что-то понял, каким-то образом узнал что-то неимоверно важное для себя из своего тающего виденья, вот только не успел зафиксировать… не успел запомнить это «что-то». Странный образ покинул его, но чувство холода осталось. Холодный липкий пот крупными противными каплями проступил по всему телу. Он передернул плечами и поднял глаза. Реальность снова вернулась к нему, выдернутому из утреннего сна, но что-то необычное присутствовало, точно видение все еще находилось где-то рядом, где-то совсем неподалеку. Он словно обрел возможность видеть и чувствовать нечто, недоступное ранее.

 

Он видел Ее. Как он не видел этого ранее?.. Или все-таки видел когда-то, но очень, очень давно? Уже и не помнил когда и при каких обстоятельствах. Она – казалось, сама гармония, что явила себя миру словно по мановению волшебной палочки, неожиданно, непостижимо, пронзившая пространство и время вокруг себя своим мягким проникновенным светом. Эти движения, преисполненные внутреннего благородства и изящества, гибкости и кипучей энергии, которая словно фонтаном била из ее стройного притягательного тела. О, это тело! Как оно манило к себе, оставаясь в то же время величественным и недоступным. Своими простыми, мягкими и столь грациозными линиями оно вызывало бурю желания в его груди и, одновременно, завораживало, восхищало своей страшной, почти идеальной, нечеловеческой красотой, пробуждающей лучшие порывы потрепанного черствого сердца. Тонкие черты лица, необыкновенная улыбка, плавные движения бедер, высокая грудь, мягко плещущаяся в обворожительно скромном разрезе платья – все это вместе и по отдельности вызывало в его душе какие-то бесконечно приятные ассоциации, порождало ощущение прекрасного. Она как будто парило в воздухе, насыщая все окружающее пространство своим ни с чем не сравнимым, почти неуловимым, сладостным ароматом, сводящим его с ума. Он задыхался от радости, счастья, захватывающего его целиком; ибо только он и никто другой может лицезреть такое чудо, больше напоминающее волшебную мечту, принцессу из сказочной страны, нежели реальную женщину. Но она была совсем рядом, он видел, чувствовал, обонял ее… и это было прекрасно. Прекрасней всего, что он когда-либо знал и ощущал в этом мире. Эйфория проникла в каждую клеточку его тела, сознания.

 

Счастье было жгучим, невыносимым. И это не прекращалось, нет, оно шло по нарастающей, все сильнее и сильнее, превращая его в ничто. Он корчился, он таял и исчезал, не в силах вынести всю глубину своего счастья. Это надо прекратить, прекратить немедленно!.. Он не мог, не мог больше выносить эту чудесную, нечеловеческую пытку… Но выход был.

 

(Все слишком хорошо, а ведь так не бывает, не может и не должно быть. Человек – есть жалкая тварь, вечный удел которой – страдание. Так порешили боги. И не пристало жалкой твари оспаривать решение Творцов)

 

И тогда его правая рука сама скользнула под кровать и легла на твердое и холодное древко топора. Больше не думая, не ожидая чего-то и не сомневаясь, он встал и шагнул навстречу. Навстречу Ей.

 

…В это утро Надя, как обычно, хозяйничала на кухне, пытаясь быстро и умело справиться с непомерным обилием кастрюль, кружек, тарелок, вилок и продуктов. Как всегда не хватало немного времени, но все же завтрак был почти готов. Главное искусство женщины – всегда оставаться женщиной и творить невозможное, не подвело ее и на сей раз. Пора уже и на работу… а то Степанов будет, как обычно, язвить. Ни к чему ей тратить лишние нервные клетки.

«Ко-ля!..» - протяжно крикнула она, выглянув из кухни. – «Жрать иди, суп остывает!..»

«Иду», - послышался знакомый до боли голос, и вслед за ним в дверь протиснулось тело мужа, который зачем-то держал в руке новенький топор.

«Смотри, что я вчера на рынке купил», - пояснил он, поворачивая древко в разные стороны, от чего по потолку быстро заскользили блики от лезвия. – «В хозяйстве, думаю, пригодиться…»

«Ну вот, опять ты за свое!..» - всплеснула она руками. – «Сколько можно тянуть в дом бесполезные вещи?! То вот ту бандуру приволок, до сих пор в коридоре стоит, всем мешает, то прибор какой-то неработающий… Ну вот скажи, зачем в хозяйстве топор?!..»

«Не знаю», - с какой-то странной улыбкой сказал муж, - «но, думал, может пригодиться…»

«Индюк тоже думал», - воскликнула она с обвинительной интонаций. – «а суп – остыл!.. Ох, нет у меня на тебя сил и времени… Все, я на работу…»

 

Надежда ушла, а муж в одиночестве стал медленно серпать ложкой холодный суп. Рядом на полу, поблескивая наточенным лезвием, лежал топор. Утро прошло, и время видений тоже, надолго, но не навсегда.

 

А жизнь стремительно покатила своим чередом. Работа, бесчисленные разговоры, долгие поездки, суета сует и огненный утешитель над головами. Покатила, словно огромный снежный ком, от которого уже нет ни сил, ни дыхания, ни даже желания бежать. Но ты все равно бежишь. БЕЖИШЬ ДАЛЬШЕ…



Отредактировано: 30.01.2017