Марсианские предощущения

Марсианские предощущения

Веле Штылвелд: Марсианские предощущения

Мои первые встречи с отцом произошли в тринадцатилетнем возрасте и были для меня разрушительными. Это был и конченый алкоголик, и глубокий книжный червь, и изумительный создатель кладбищенских мертвых цветов из разноцветной сжатой бумаги на ножках из тонкой медной проволоки, из которых он сочинял букеты, имевшие успех у посетителей Байкового кладбища… Но всем этим отцовским талантам я не придавал сразу никакого особого значения. Но оказалось, что он ещё и вяжет особым челноком большие сетки-авоськи для картошки, а ещё он и садовод, у которого под окнами второго этажа во дворе были цветочные грядки среди груды сварных в единую конструкцию бельевых тазиков. А ещё был он и переплетчиком, переплетавший год за годом Беляевский "Всемирный следопыт" издательства "Земля и фабрика" за 1925-й, 26-й, 29-й годы. Это были добротные переплеты, в которых каждая страница была бережно отреставрирована: подклеена и обрезана под общий формат за каждый означенный год.
Один такой переплёт красно-рыжего цвета меня очень заинтересовал, а это оказалась скорее всего подшивка журнала "Всемирный следопыт" за 1926-й год, потому что именно в этом журнале обнаружилось достаточно много материалов о тунгусском метеорите и его падении в районе Подкаменной Тунгуски: о первых и последующих экспедициях академика Кулика к этому месту с непременным венком столь необычных для того бурного времени свежих НФ-рассказов.
Рассказы, рассказы и ещё раз рассказы, которые и сегодня можно было бы смело назвать фантастическими, если бы не одно маленькое но... Во всех этих рассказах присутствовал некий инопланетный Посетитель места падения тунгусского метеорита - маленький инопланетный человечек тех самых 12-ти-15-ти см роста - Алёшенька, что просто ах! Этот Алешенька бывало сиживал у костра геологов, где он много и мудро молчал, поглядывая на звезды. Иногда за ним прилетал неопознанный объект, очень похожий на описанную затем во множестве литературных и фантастических источниках летающую тарелку.
Тогда Алешенька уматывал куда-то к звездам, к себе, но к вечеру следующего дня непременно возвращался, и снова сидел у костра, и снова чуть со скрежетом неземным произносил некие земные слова: геолог, метеорит и так далее...
Я не помню, сколько собственно слов произносил этот инопланетный гость, но точно помню, что это и был реально встреченный в ту пору самый заурядный марсианин Алешенька с полочкой для души, куда он брал на анализ души самих исследователей тунгусского метеорита.
Видно, сообщение о нём были столь часты во "Всемирном следопыте" отца, что отдельные страницы "Всемирного следопыта" были зачитаны отцом-грузчиком до дыр! Над этими страницами он плакал, тыча в них сальным пальцем своим с чёрным дегтярным ногтем.
Казалось, он всё время что-то доказывал: и себе, и Алешеньке, а затем предложил взять мне и самому почитать этот том, Этот опус "Марса" меня настолько потряс, что так скоро я этот том отцу не вернул.
И тогда отец просто разбил зеленую винную бутылку на три четверти литра и представил к моему горлу сколотое осколками горлышко, которое от первой же капли моей крови рискнуло бы обрести такой же что и переплет жутковато красно-рыжий колор, и чуть ли не прохрипел:
- Не вернёшь - зарежу! - откровенно коротко сказал он, и журнальный переплет дивного довоенного альманаха "Всемирного следопыта" за 1926-й год тут же без лишних возражений пришлось странному родителю возвратить. С этого всё и началось…
Душа Беса Коленьки и на Земле не была ангельской. А уж на Марсе тем паче. Расщелины, каньоны, пустыни в холодном оцепенении с ночной температуры до минус 150-ти градусов по Цельсию и дневной в районе экватора едва доходящей до нуля того же земного Цельсия не обещали сладкой жизни будущему марсианскому человечеству.
Но вот души, заброшенные на Марс, даже и не пытались ни за какие коврижки купить черный покой, и на Марсе вместо скорби вселенской, они обретали то, чего им так не хватало на беспокойной грозной Земле.
Зорик впервые сладко и беспробудно спал, и душа его спала, и память его страшная больше не возвращалась к нему, а Мятежная душа Беса Коленьки всё искала и не находила себе достойного выхода. Ей казалось, что внутри марсианского Алешеньки она обретет некую столь долго желаемую передышку... Но, нет, передышки не получилось. Организм Алешеньки оказался привередливым, требовательным, капризным, и за предоставленную душевную стоянку, он ответно потребовал от Беса Коленьки полного подчинения, без которого тот стал бы запросто пантоваться, мол, что же это такое, я же - душа, способная к преодолению вечности, а она - эта полочка - вдруг тоже, в не тут-то было, оказалась существом космическим, созданным изначальным разумом для конкретных рудиментарных действий по очистке поверхности Марса от возможного заражения жизнью! Нет, вы только подумайте! Какой-то бездушный Алешенька стоял на грани между вечностью и вселенским холодом, между тем, что погибло, и тем, что ему больше не было дозволено замечать на этой разрушенной прежде планете.
Он тупо собирал генный материал, управлял при этом стайкой циклопических плосколобых жуков с клопиными челюстями, он мотивировал всё новые и новые модификации Жуков поступать так же, именно он однажды изобрел почитаемого в фараонами жука-скарабея, но этот Алёшенька и все алешеньки живущие на Марсе со своими предупредительными полочками душ не могли идти в сравнение с одним им - земным страждущим и заблудшим Бесом Коленькой!
Это ему принадлежало будущее этой до времени холодной планеты, это он должен был доказать, что не зря оказался в странном для себя месте, чтобы именно им и здесь была инициирована некая новая инопланетная жизнь в преддверии будущий колонизации Марса нерасторопный земным человечество.
И хотя земное человечество нерасторопно сюда не спешило или спешило, но с некими упреждениями, которые не способствовали взаимопонимание человека и Марса.
Вот почему он без конца так страстно желал предвосхитить марсианский ход человечества. Да так сильно, что ему показалось, что он даже нашел решение: обрек себя Богом, либо внезапно возомнил себя Богом, и уже только как Бог и как смог стал повелевать жуками, которые до него сотни, а то и 1000 лет создавали марсианские алешеньки.
Теперь он, а не они, вчерашние бездушные пастыри, решительно переподчинил себе волю жуков, и приказал всем им стать в планетарный строй марсианского парада жуков!
Этим строем он решил выступить в направление пирамид древней легендарной Сидонии! Он не подумал о всей невозможности данного предприятия, но он почувствовал, что именно в Сидонии произойдет планетарный парад жуков в честь прибытия первых человеческих миссий на Марс, для которых он хоть и не был, но мог стать мессией, поскольку он просто хотел еще раз однажды встретить земных людей на этой омертвевшей когда-то разрушенной планете безмолвия.
Порой свои прозовые тексты многие авторы называют вычурно и нетрадиционно. Помните поэму Николая Васильевича Гоголя "Мертвые души" или, скажем, некое литературное произведение, называемое симфонией...
Всегда были, есть да и будут такие, а уж пересмешников подобных текстов в сети - просто тьма тьму-тараканья. Это ж надо так из клопов к сапогам голенища тачать... И начинают же выкручивать, вышивая, мля, своею зашоренностью и интеллектуальной серостью...
Вот и мы туда же и также... А вы отчего же вдруг, как Отче наш? От чего же и во имя чего? Почему посметь изволили холстомерить чорта плешивого ради, вши отлитературные, мерзость всегдашняя... Всегда такие имеются!
 Ну, да Бог с ним и с ними! Гениальный украинский поэт Тарас Григорьевич Шевченко обычно отмахивался от таких - "нам свое робыть"... Вот и я о том же пишу...
Об отце я пишу одну из тех страшных сказок о потерянном времени, в которую, в качестве подопытного существа, был помещен мой собственный родитель, который в 1942-м году оказался в концлагере под Берлином.
В детском концлагере. Он даже не назывался концлагерем смерти, он просто назывался медицинским концлагерем, и, если честно, сам Менгеле, который курировал этот концлагерь, занимался даже не еврейскими детьми, и не славянскими, а близнецами. Сейчас возьму заметки для тех, кто умничает о своей сверхинтеллектуальной значимости.
Так вот, специально для них... Ау, маразматики, в бразильском городке Candida в 1960-м году появился крепко постаревшей доктор Менгеле, который брался за любую медицинскую практику, пока не основал гинекологическую клинику для рожениц и матерей, обычных бразильских креолок. И вдруг в этом городке у местных креольских матерей странным образом стали являться арийские близнецы. Что тут можно сказать?!.
Об этом и написано много в оправдание и самого Менгеле и тех американских представителей спецслужб, которые спасли его - нацистского палача, и сказано немало...
Но дело даже не в этом. В те времена, о которых я хотел рассказать, в 1942-м году украинские и еврейские дети в этом концлагере под Берлином жили в соседних бараках, и в каждом из бараков был свой надзиратель. У еврейских детей это был большой рыжий шваб Рудольф, который несколько раз получал от самого доктора Менгеле замечание о том, что тот излишнее портит поставляемый ему, доктору, генетический материал.
Да, пресловутый барачный капо Рудольф очень регулярно и значительно портил генетический подопытный материал - ладонью руки, поставленной в торец к детской грудине он очень часто и отточено разбивал грудные клетки еврейским детям, после чего те умирали в течение нескольких часов очень не детской мучительной смертью.
Внутренне вроде бы всё по иному было в украинском детском бараке, который отличался от еврейского не только мягкой речью украинских детей, но и иным жесточайшим отбором.