Татьяна ВЕДЕНСКАЯ: «Есть что-то преступно общее между табу и цензурой»
Накануне Международного женского дня мы побеседовали с Татьяной о женской прозе, героинях женских романов и красоте, которая в равной степени убивает и спасает …
Биографическая справка:
Татьяна Евгеньевна Веденская — автор популярных психологических романов. Татьяне пришлось пройти через многое — путешествие по городам в поисках своего места в жизни, не совсем удачное замужество, смену самых различных профессий. Но она нашла свое призвание.
Сегодня Татьяна Веденская — автор более двадцати романов, которые очень нравятся читателям. Книга «Брачный марафон» легла в основу сюжета телевизионного фильма «Не торопи любовь». Заключены контракты с компанией НТВ-Профит на экранизацию еще трех романов: "Основы женского шарма", "Девушка с амбициями" и "Маленькая женщина".
Писательница популярна не только в России, но и за рубежом. Татьяна активно участвует во многих российских и международных книжных выставках. Ее книги отличаются увлекательным сюжетом, своеобразной интригой, и особенно по вкусу женщинам.
ВL: Женщины долго шли к праву публиковать свои книги под свои — женскими — именами. Сейчас на писательском поприще некоторые женщины успешнее мужчин. И, несмотря на то, что на дворе XXI век, по-прежнему раздаются возгласы «баба не писатель», а к книгам, на обложках которых стоит женское имя, относятся в лучшем случае снисходительно. Как вы считаете, с чем это связано?
ТВ: Баба не писатель? Попробуйте сказать такое нобелевской лауреатке 2015 года Светлане Алексиевич или восьмидесятичетырехлетней канадской писательнице Элис Монро, которую награда нашла в 2013-м. А снисходительное отношение идет, скорее всего, по отношению к жанрам, таким, как сентиментальная проза, романтическая литература, беллетристика. Однако и тут есть проблема. Тотальная популярность этих жанров связана с эффектом функциональной неграмотности, при которой огромному количеству людей в наше время стало тяжело и невыносимо читать сложные, комплексные тексты. К примеру, куда легче «слопать» коротенький любовный роман, чем «Маятник Фуко» Умберто Эко. Однако эта проблема, во-первых, не имеет никакого гендерного разделения, а, во-вторых, не так страшна. Это, скорее, просто зеркальное отражение нас, современного общества. Какие уж есть.
ВL: Мирру Лохвицкую исследователи называют «коммерчески успешным автором» и упрекают в отсутствии в её творчестве «гражданской лирики». Во времена, когда в прогрессивных умах страны зрели и бродили революционные идеи, она писала стихи о любви и феях — то есть, женское фэнтези. Сейчас популярность этого жанра списывают на отупение нации. Так что же — оно ещё с серебряного века началось?
ТВ: В самом вопросе закодирован тезис, что интерес к феномену любви, романтизму и попыткам найти счастье является признаком отупения. Только революционно окрашенные идеи могут считаться «умными»? Странно. Откровенно говоря, исследователи всегда найдут, в чем упрекать авторов, особенно коммерчески успешных. Хвала небесам, их мнение остается только их мнением. Другое дело, что делать с «отупением». Почему во все века в нем упрекают живущее поколение? Только за то, что оно живет? Начиная еще с серебряного века…
ВL: Сейчас в женской литературе популярна тема abuse — морального и физического. Причём, пишут это женщины. Как вы думаете, с чем связан данный парадокс?
ТВ: Думаю, что в России этот «парадокс» связан с тем, что именно женщины, в большинстве своем, подвергаются моральному и физическому насилию. Было бы странно, если бы домашний тиран или насильник вдруг родил книгу о том, как он бил жену за остывший кофе или как насиловал в парке припозднившуюся мать семейства. Я и сама, пережив в юности изнасилование, посветила этому книгу «Зеленый подъезд», пытаясь говорить не столько о насилии, сколько о последствиях, которые они вызывают в жизни женщины. И до тех пор, пока в России насилия будет так много, как сейчас, женщины будут об этом писать. И не только в заявлениях в полицию.
Впрочем, хочу внести уточнение. Стиг Ларрсон в своей трилогии «Миллениум» пишет о чудовищном уровне насилия над женщинами в Швеции. Его книги — своего рода ода в защиту женщин. Так что иногда и мужчины бывают с головой, устроенной правильным образом. Даже писатели.
ВL: Есть ли для вас табуированные темы, которые вы никогда не поднимете на страницах своих книг?
ТВ: Я не говорю о политике, ибо считаю, что и без меня есть, кому драться на древках от государственных флагов. Но это не значит, что для меня это — табу. Я не стану писать о сериальных маньяках-педофилах, хотя знаю, что для детективистов злодей-педофил — любимое дело. А вообще, литература не должна иметь таких строгих и ненарушаемых табу. Иначе мы бы никогда не получили Лолиту. Для меня есть что-то преступно общее между табу и цензурой. Литература может быть очень жесткой, если она отражает жестокие времена и нравы. Не стоит припудривать такую реальность.