Март, однако

Март, однако

Ася из третьего подъезда любит Васю из пятого. А Вася, соответственно, любит Асю. И все бы хорошо, только эти два дурака не знают, что друг в друга влюблены. Они, блин, «любили так долго и нежно… но как враги избегали признанья и встречи» – всё строго по Лермонтову. Ходят, страдают, вздыхают, выходят на балкон «подышать свежим воздухом» и аж пополам перегибаются, заглянуть – как там возлюбленный, не мелькает ли его мутный силуэт за синтетической шторкой в цветочек.

Но стоит им столкнуться на улице или в магазине… «Здравствуй, Вась», «Привет, Ась». И пошли гаврики, носы задрали.

Они-то не знают. Зато знаю я. И вовсе не потому, что такой наблюдательный. Живу, видимо, так неудачно. В четвертом подъезде, аккурат между их квартирами, на пятом этаже. За что на меня такое проклятье свалилось, не представляю, но факт остается фактом: сижу как-то субботним утром на своем любимом подоконнике – у нас подоконники широкие, одеялко шерстяное еще постелено, удобно, – так вот, сижу, а за окном март, ручьи текут, птички поют. Слушаю щебет, ловлю запахи весны и вдруг СЛЫШУ! «Васенька, котенок мой, солнышко кудрявое, блондинчик ненаглядный. А глазки-то, глазки голубые. Так бы и смотрела в них всю жизнь. Ах, Васенька, пошто ж ты меня не замечаешь?»

Поперхнулся я, чуть с подоконника не свалился. Это как же я могу ее слышать? У нас дом новый, звукоизоляция ого-го, завидуйте, хрущевки! Орет она там, что ли? Дык нет, не орет ведь. Я ее по-другому слышу... прямо... прямо в голове, ага.

Перепугался, конечно. А она не замолкает! «Как же быть? Как же быть? Может, самой... да нет, ну как я сама. Он в мою сторону и не смотрит даже. Ах, котенок ты мой сла-а-а-адкий...» И всхлипывать принялась. Ася женщина добрая, не раз забегала со мной посидеть. Так, по-соседски. Молока приносила из магазина… Мне ее жалко стало. Но это же не повод разговаривать в моей голове, да еще с подвываниями.

Ну ладно, угомонилась вроде. Сижу дальше, никого не трогаю, уже начинаю верить, что все это мне померещилось.  И вдруг… «Асечка, Асечка, кисочка моя, опять ты сегодня мимо меня прошла, внимания совсем не обратила. Носик свой курносый в сторону повернула, так и прошла. А я бы этот носик целовал бы каждый день и ручки нежные, и шейку, и это… да, вот это я бы ух как целовал… Киска моя неласковая».

Да блин! Опять голоса в башке! Что за телепатия такая? Неужто я навроде радио теперь? Межквартирного.

Пошел прогулялся по комнате... вроде попустило. А вечером накрыло опять.

Так и повелось. Каждый божий день слышу этих идиотов. «Ах, мой котеночек», «Ах, моя кисочка». Тут со своими бы кисками разобраться, а у меня эти два гаврика в голове. Совсем мне жизни не стало. Март на дворе, птички поют, а я даже с дамой встретиться не могу. Только начнешь нежности всякие на ушко шептать, включается радио… Бывало, наслушаешься стенаний, ляпнешь даме: «Васенька, любимый», и всё, нету дамы.

Терпел я это, терпел. Не выдержал наконец. Решил, раз уж я превратился в радио, превращусь-ка и в ретранслятор. И вот как только начались опять охи со вздохами, собрал я всю силу воли и промурлыкал в эфир соседней квартиры: «Она тебя любит, котеночек ты эдакий! Хорош уже сопли жевать! Быстро оторвал зад от стула, встал, пошел купил ей цветов, да покрасивше, подкараулил у двери и подарил. Понял?!» Ответом мне было долгое: «Э-э...» Потом голос в голове неуверенно спросил: «А если она не того... не самого?» «Того, того, - подтвердил я. Даже не сомневайся. Действуй, котик боевой! Она в это время как раз за молоком выходит, уж я-то знаю».

Дождался пока гаврик допрется в цветочный киоск на углу и направил в третий подъезд радиограмму содержания простого: «Ася, кисочка моя, а не одеться ли тебе показистее. Платьице там какое, пальтошку новую. Ну ту, в которой ты последний раз к нам забегала. Ну и что, что просто в магазин идешь. Давай, действуй! Вдруг именно сегодня тебя ждет твоя судьба!» Через некоторое время в голове отзеркалило: «Вдруг сегодня ждет меня моя судьба...»

Отлично, я аж сам мурлыкнул, как всё здорово складывалось.

Подкрался к двери, слушаю... Идет, идет мой «котеночек», армейские боты по лестничной клетке грохочут. А навстречу она, на каблучках, как раз дверь распахивает.

«Вася?»

«Ася?»

Ну и пошли всякие муры-амуры. А в голове у меня блаженная пустота…

Слава тебе, Господи, отпустило!!!

Уж не знаю, зачем ты, дорогое мироздание, надо мной так пошутило, но давай дальше обойдемся без телепатии, ладно?

Я уселся на окно, поднял заднюю лапу и принялся вылизываться.

Не нужны такие испытания бедному, несчастному коту. Во всяком случае, уж в марте точно больше не надо. Всю малину мне испортило это ваше радио.