Мать Мира

Мать Мира

                    А жизнь остаётся прекрасной всегда,

                    Хоть старишься ты или молод,

                    Но каждой весной тебя тянет туда

                    В мой ласковый солнечный город.

                    Перефразируя Семёна Кирсанова «У чёрного моря»

Тэймур стоял в ванной перед зеркалом и аккуратно зачёсывал волосы назад – ему нравилась именно такая причёска.

Дед аксакал за оригинальность по головке его не погладит, но и ругать не станет, поэтому можно было не скрывать укладку под калпаком[1].

Вот за отсутствие у него бороды дед пожурил бы обязательно, будь Тэймур постарше – пока же ему не полагался такой знак отличия.

Древняя традиция их рода обязывала его отрастить усы через год ровно.

Пока что он брился спокойно и пользовался муссом для укладки.

Но разговор сегодня предстоял серьёзный, и, приводя себя в порядок, Тэймур настраивался, перебирал в голове обычные возражения деда, причины, которые старик мог использовать в качестве аргументов для отказа, рассматривал самые разнообразные следствия его согласия и всё больше преисполнялся энтузиазмом.

Затем смело пошёл в обеденную комнату и заявил прямо:

– Мне нужна твоя машина. Верну невредимой и помытой. Душой клянусь!

– Зачем? – степенно поинтересовался аксакал.

– Поеду в Крым… Я должен увидеть ЕЁ!

Яков сидел за ноутбуком на диване, скрестив ноги под собой, и читал «Эволюцию», краем уха слушая новости, крутившиеся по телевизору. Диктор, используя жаргонизмы, старательно сообщал о событии, предопределившем будущую «Революцию»:

– 1 апреля 2034 года произошло воистину потрясное: цивилизованный мир на сутки отказался от оружия. Все, и охотники, и военные. Ни единого животного или человека не было ранено или убито в этот знаменательный день. И знаете что? Всем понравилось! На следующий решили повторить. И 3го. А потом началось осознание, что проблемы людей в человеческой природе, но она изменяема и преодолима. Над ней можно возвысится, чтобы стать лучше. Но это заняло определённое время…

Диктор едва успел договорить, как дверь номера с грохотом распахнулась и кто-то вбежал. Яков не обернулся, поскольку был увлечён конструированием новых видов. Кто-то быстро скинул обувь и тихо-тихо на цыпочках, стараясь остаться незамеченным, просеменил за его спину. А потом громко-громко крикнул в ухо:

– Я хочу увидеть ЕЁ!

– Кого? – поинтересовался он, сохраняясь.

– Ты знаешь!

Действительно, секрета не было.

Яков нехотя кивнул, закрыл ноутбук и воззрился на сестру, которая пыталась его напугать, только, как всегда, слишком рано зашумела и выдала себя.

Он уже привык – Майя выросла вся в маму. А та очень любила прятаться и громко хихикать, как только кто-нибудь приближался к укрытию. Особенно папа.

Благо он с мамой сейчас ушёл по делам и не слышали этого разговора.

Люк, виляя хвостом, процокал по паркету коготками, оставляя мокрые следы, как кошка, коею несильно превосходил размерами, запрыгнул на диван и сразу полез лизаться. Все щенячьи потуги оказались тщетны – Яков легко удержал «мелкое недоразумение» одним лишь указательным пальцем.

– Отец будет против, –  непоколебимо убеждённо заявил он.

– Но… я хочу, – пробубнила Майя, надув щёчки так, как обычно поступала, когда намеревалась обидеться.

– Хоти, – улыбнулся Яков и, прежде чем сестра успела свести бровки, не дожидаясь, пока она начнёт гневиться, канючить или расплачется, предложил неожиданно: – Допустим, я соглашусь. У тебя есть деньги на поездку? У меня нет столько.

– У меня есть! – призналась сестра воодушевлённо: – Но немного.

– И что будем делать? – спросил Яков.

– Придумай! Ты умный же! – польстила ему Майя, сознательно или неочень.

Яков закатил глаза. Непоседливая сестра пыталась убедить его участвовать в такой дичайшей авантюре, что у юноши горели уши, то ли от предвкушения, то ли от опасения быть оборванными. Но, игнорируя угрозу, он решил рискнуть и рвануть навстречу приключениям. Да, Яков уже рассмотрел все возможные варианты, тоже стремясь мыслями на юго-запад, подальше от холодного моря и серого неба, и потому заслужил неприкрытую «похвалу». Только Майе он не стал об этом сообщать, предпочтя тянуть время, чтобы, во-первых, проверить серьёзность намерений сестры – уж очень та была переменчива и легко отказывалась от начинаний, во-вторых, побороть нежелание откладывать ноутбук, подниматься с дивана и начинать суматошно-спешно собираться. Зачем? Успеть выдворить себя вон из номера до возвращения родителей! Это воистину был громадный стимул, ибо отец наверняка устроит им «сладкую жизнь», если узнает о дерзком замысле. Не потому, что все они находились сейчас очень далеко от дома – Майя даже не знала насколько, – а потому, что являлся самопровозглашённым домашним диктатором. Весь в своего папу – их дедушку.