Материальность мыслей

Зябко ёжась от промозглого осеннего ветра, Алексей Петрович хмуро вглядывался в тянущуюся по шоссе вереницу транспорта, надеясь, что нужный ему автобус наконец-то вырулит из-за поворота. Мельком глянув на часы, мужчина в раздражении пнул ногой яркий лист клёна, минутой ранее слетевший ему под ноги.

      «Так и опоздать недолго…» — мелькнувшая в сознании мысль вызвала неприятный холодок в душе.

      Окинув взглядом разношёрстную толпу таких же, как и он, страждущих попасть вовремя на работу или учёбу, Алексей Петрович пришел к выводу, что надо пробираться ближе к дороге.

      «А то, неровен час, места не хватит, вон народа сколько…»

      Решительно протискиваясь вперёд между тучной женщиной с авоськами и группкой весело переговаривающихся студентов (вот уж кому точно всё нипочем), он крайне неаккуратно задел женщину плечом.

      — Куды прёшь? Не вишь, люди стоят? — громко возмутилась она.

      — Куда надо, туда и пру! — огрызнулся Алексей Петрович, и встал прямо перед ней, начисто потеряв к женщине интерес.

      — Нет, вы гляньте. Ишь, умный выискался. Вперёд лезет, как будто тут больше нет никого.

      Алексей Петрович уже было собрался ответить ей что-то колкое, но тут в конце улицы наконец показался долгожданный автобус. Народ закономерно оживился и стал дружно подтягиваться к месту примерного открытия дверей.

      — Эх-х-х, почти полный идёт, точно не влезем… — прогундосил мужчина слева и шумно высморкался в платок. Отвернувшись от него, Алексей Петрович подтянул повыше шарф — не хватало ещё простуду подцепить.

      Хоть фраза и была озвучена негромко, услышана она была всеми и, словно проявляя солидарность, народ начал толкаться ещё сильнее. Остаться на остановке и ждать следующий автобус явно не хотелось никому.

      Наконец долгожданный транспорт подъехал и усталый водитель раскрыл двери, выпуская наружу немножечко салонного тепла. Толпа подалась внутрь.

      — Граждане потеснитесь, плотнее, плотнее. Всем ехать надо, — не унималась тетка с авоськами, протискиваясь вглубь салона и плотно утрамбовывая всех, кто уже находился в нём.

      «И на кой-чёрт, я перед ней встал?» — мысленно сокрушался Алексей Петрович, чувствуя, как что-то твёрдое в одной из авосек больно бьёт его по ноге, а необъятный живот дамы грозит придавить бедолагу, расплющив его о стекло.

      — Женщина, нельзя ли поаккуратнее? — едва сдерживая рвущиеся наружу более крепкие слова, попросил он.

      — А-а-а, аккуратнее ему подавай. Неча было лезть вперёд всех, а теперь стой и помалкивай. Всем ехать надо, — кажется у женщины был готов ответ на любую фразу. Чувствовался богатый жизненный опыт.

      Наконец, кое-как вместив в себя большую часть пассажиров, автобус дёрнулся, медленно отъезжая от остановки.

      «Снова, как селёдка в бочке… Когда ж это кончится всё? Ещё и пробка эта… На работу точно опоздаю…»

      Алексей Петрович попытался достать плотно прижатую к телу руку, чтобы посмотреть на часы, но тут же был обгавкан стоящей рядом женщиной с авоськами.

      «Одни придурки вокруг…» — злобно подумал мужчина и перевёл взгляд на окно, за которым медленно проплывала унылая осень.

      «Везде одни придурки… Шеф опять взбучку устроит… Сволочь… Можно подумать не знает, как утром транспорт ходит. Не-е-е-ет же, обязательно скажет какую-нибудь хрень… Жена тоже хороша… не могла пораньше разбудить… Ещё и тёщу в гости на выходные позвала… Дура… Как есть, дура…»

      В носу отчаянно засвирбело. Уткнувшись лицом в шарф, Алексей Петрович оглушительно чихнул, за что тут же получил порцию возмущения от соседей по автобусу:

      — Прикрываться не пробовал?

      — Ходють тут, заразу разносят… Дома сидеть надо…

      — Мужчина, не чихайте в мою сторону!

      — То есть в вашу нельзя, а в нашу можно?

      — Маску бы надел, люди ведь вокруг… Никакого уважения!

      «Одни уроды вокруг… Эх, жизнь — дерьмо...» — подумал Алексей Петрович, прислонившись лбом к автобусному стеклу и стараясь игнорировать недовольные возгласы.

      — Та-а-ак… Значит, жизнь — дерьмо, жена — дура, начальник — сволочь, а люди вокруг уроды… Странные желания… — Ангел-хранитель, висящий за плечом Алексея Петровича, задумчиво почесал затылок. — И, что самое удивительное, каждый раз одни и те же… Непонятно... Но что поделать, надо выполнять…

      Тряхнув крыльями, Ангел убрал блокнотик с «пожеланиями» подопечного куда-то в недра своего белоснежного одеяния и в ту же секунду лёгкое невесомое пёрышко из его крыла, выполнив изящный пируэт, приземлилось на нос Алексею Петровичу и мужчина вновь оглушительно чихнул…

      — Мужчина, да сколько же можно…