Матильда- женщина, которая проснулась.

Глава 1

Все началось из-за потепления. Сейчас, анализируя начало метаморфозы, она отчетливо отдавала себе отчет в том, что знает, когда именно возникло это скребущее, требующей немедленной реализации желание что-то изменить, что-то поменять:  новомодный суперноский  маникюр кричащих оттенков, новая прическа, создающая на голове элегантную небрежность, красивое белье, и не эти,  надоевшие трикотажные  черно-бело-бежевые трусы и бюстгалтеры, а что-то кардинально новое, яркое, кружевное, провокационное , хотя провоцировать уже было некого и, откровенно говоря, нечем. В общем, незапланироованное повышение температуры воздуха за окном в самый разгар зимы вывело нашу героиню из зимнего анабиоза и погнало на покрытые, пробивающейся сквозь талый снег, зеленью, просторы могучего,  как основные  инстинкты,  желания  быть  привлекательной, насколько это позволяла все ближе подкрадывающаяся старость и все ощутимее пустеющий кошелек.

Вот уже четыре месяца Матильда пребывала в подвешенном состоянии, когда стабильный заработок больше не выступал гарантом ее безбедного существования. Разорившийся на пандемии работодатель больше не мог его выплачивать, а та, небольшая финансовая подушка,которую удалось сохранить, сейчас стремительно таяла, как серый, вобравшмй в себя городскую грязь, снег за окном. В свете последних изменений в пенсионном законодательстве, Матильде до заслуженной пенсии, с большой натяжкой гарантировавшей ей благополучную жизнь, оставалось не менее четырех лет, а это, извините, срок, который нужно было прожить, как минимум, не умерев с голода, про максимум никто уже особо и не мечтал.  Правда,  были еще повзрослевшие  и давно живущие собственной жизнью дети, но напрямую просить их о финансовой помощи как-то язык не поворачивался, а сами они, привыкшие видеть в матери независимую , активную и вполне себе самостоятельную  личность, и не догадывались, что у нее могут быть проблемы с деньгами. Матильда их не винила, так уж было заведено, что мама отдавала всю себя работе, а папа, взявший на себя роль домохозяина, олицетворял собой надежный семейный тыл. Да, и такие семьи бывают. Причем ни одного из супругов никогда не тяготило сложившееся положение дел. Все получилось как-то само собой , а в последствии перетекло в размеренный,  устоявшийся семейный уклад. Еще в молодости, сразу после института, Моте подвернулась  удачная вакансия, на много лет превратившая  ее в одного из лучших спецалистов в своем деле. На работе ценили и уважали, дома любили и ждали. С обоими сыновьями она просидела в декрете, в общей сложности, не больше года, потом  заботы по воспитанию взял на себя  муж Влад. Спокойно, без раздражения и истерик, без проявления мужского эгоизма и заламывания рук в позе жертвы , он взял на себя это нелегкое бремя, за что Матильда была ему безмерно благодарна. И вот, два года назад мужа, прожившего с ней в любви и согласии более тридцати пяти лет, не стало. Влад ушел тихо и быстро, оставив после себя горечь  потери и чудовищную пустоту,  которую не в состоянии были заполнить ни дети, ни внуки. И тогда Матильда удивилась, как же много места в ее жизни занимал этот мягкий, безмятежный человек! Да, что там! он был большей частью этой жизни, большей и, несомненно лучшей. И вот теперь нужно было учиться жить без Влада, без его спокойного, рассудительного взгляда, без пары фраз, сказанных тихо, вполголоса, но вполне достаточных, чтобы все проблемы на работе, раздражение и усталось, которые Матильда порой приносила домой, улетучивались в момент. Опустошенная, подавленная горем, она  бродила по опустевшему дому, не отвечала на звонки, не хотела видеть никого, даже родных. Все все понимали, и на работе и в семье.

Незаметно пронеслись первые полгода после потери. Очень медленно, тяжело и мучительно, но рана все же начинала затягиваться. Боль слегка притупилась, Матильда больше не вскакивала посреди ночи с осознанием того, что осталась одна, с ощущением того, что пока она спала, какой-то  злой гений ампутировал ей жизненно важный орган, и теперь ей оставалась только иммитация жизни, лишь отголоски той реальности, той настоящей жизни, которой она была окружена в недавнем прошлом.  Она больше не слонялась бесцельно по дому, не зависала, отрешенно глядя в окно, высматривая в снежном безмолвии своего  заблудившегося  Влада... По прошествии  еще пары месяцев к ней начал возвращаться интерес  к работе. Все чаще звонили сослуживцы с вопросами по заброшенным, в виду ее отсутствия, проектам,  да и начальство уже начинало проявлять некоторое беспокойство по поводу ее дальнейшего пребывания в бессрочном отпуске.  Наступало время возвращаться из  небытия, возвращаться в ту самую активность , которую она так любила. Матильда вернулась, и с головой ушла в работу. Выдохнули все, и дети, и сослуживцы. Да, ничего нового не произошло, работа, как всегда, спасла. Когда ее, эту работу,  любишь, она всегда отвечает взаимностью и немаловажным  финансовым  вознаграждением.

Прошел еще год, и Матильда тихо, в семейном кругу отметила пятидесятипятилетний юбилей.  Мужа вспоминала  почти без слез, воспоминания эти были печальны и светлы.  Потом были еще полгода, когда Матильде казалось, что она оправилась, боль потери больше не терзала ее. Однажды, она поймала себя на том,что вспоминает о Владе, только выходя за порог  офиса. Мысль эта показалась ей чудовищной в своей откровенной, бесжалостной правдивости.  Матильда приехала домой и с порога кинулась в кладовку, куда сразу после смерти были  аккуратно уложены личные вещи покойного. Рубашки, брюки, свитера, костюмы, белье, пижамы, очки – все это Мотина младшая невестка  сложила в большие коробки подальше от глаз безутешной  свекрови, хотя по ее же просьбе.  Матильда открыла ближайшую  коробку и схватила первую же попавшуюся вешь. Это был серо-зеленый домашний полувер, одна из любимых вещей Влада. Замерев, она погрузилась в мягкую шерсть, вдохнув ее запах и прислушиваясь к себе.  Вещь еще хранила аромат парфюма хозяина, который он  так любил . Перед глазами послушно встал светлый образ мужа, его прищуренный, слегка насмешливый серый взгляд, будто Влад всегда знал то, что было недоступно другим.