Матриархат

Шадер

Когда Ллос тащила свой народ под эти темные тяжелые своды в изгнание, тысячи и тысячи лет назад, то вряд ли могла знать, как же здесь будет красиво.

Что в темноте пещер тоже есть яркие, сочные краски, что там, где нет листьев и шепота качающихся крон деревьев, мелодию и ритм задают пятнистые шляпки грибов и волны мха. Что ручейки подземных вод собираются в прозрачные озера, рисующие бесконечно живую и жизнерадостную вязь теней на сводах пещер.

Если бы Ллос знала об этом, то лопнула бы от злости.

Но сказка девственных пещер заканчивается там, где появляется дыхание Паучьей Королевы. И вот хищными тварями из Бездны выползают города дроу, отравляя почву и воду озер, высасывая соки из земли, убивая и порабощая всех, кто не принадлежит к их расе. За тысячи и тысячи лет пещеры умоют кровью и оглушат криками жертв, покрыв густыми тенетами. Каждый город, как смертельная болезнь, как приговор. Но ты ведь здесь свой, правда?

Небит-Даг. Черная гора. От храма Ллос из центра до окраин змеятся, извиваются, сплетаясь телами, улицы. Утлые лачуги простолюдинов грязными портовыми шлюхами лижут заборы-сапоги резиденциям Великих Домов. Безумными огнями всех оттенков плесени горят уличные фонари, не гаснущие даже для того, чтобы можно было замечать смену суток. Сотни чужих домов и закрытых дверей.

Что ты здесь ищешь?

Тебя кто-то ждет?

Услышь песню камня на своде пещеры.

Мы родились вместе. Ты и я. Когда живешь миллионы лет, то считаешь время не мгновениями — годами. Мы росли вместе: ты тянулась вверх, а я стремился вниз. Мы связаны древними узами, мы суженые, обвенчанные водой, что стекает по моему телу и, преодолевая пропасть между нами, попадает на твое тело. Я ждал, когда ты вырастешь, и мы сможем быть вместе. Когда наши тела сольются в единое целое и ничто больше не сможет нас разлучить. А пока год за годом, год за годом только вода, которая наращивает наши тела, передает через бездну мои поцелуи и высекает эхо твоих слов. Я всегда отдаю, ты всегда получаешь год за годом, пока мы не станем одним целым. Но недавно сюда пришли странные черные муравьи, и я перестал слышать твой голос из темноты. Загорелись огни, развеяли мрак, и я увидел других. Они тоже были из камня и тянулись башнями-шпилями вверх, но среди них не было тебя. Я горевал, я оплакивал, но моя вода больше не приближала меня к тебе и я устал. Раз ты не можешь подняться ко мне, то мне незачем оставаться тут. Одно мгновение и мы будем вместе. Навсегда. Я иду, любимая.

Шадеру приснилось, что его мир взорвался и разлетелся на мелкие кусочки. Сон был настолько реальным, что проснувшись и приложив руку к лицу, он обнаружил там мелкую каменную крошку. Наскоро запалив оставленный вчера хозяйкой светильник, дроу огляделся. За спиной ровная стена, перед ним ровное каменное тело гигантского сталактита, который проломил крышу дома и заблокировал единственный выход.

— В любой еде может быть отрава, — усмехнулся Шадер и подошёл ближе, чтобы погладить камень. Мелькнула и пропала дурная мысль о том, что если бы он вчера должным образом отреагировал на призывный взгляд хозяйки вместо того, чтобы сразу пихать ей в руки за ночлег все монеты, что у него были, то проснулся бы он сейчас совсем в другой комнате. Паучья королева, что ли, решила ему отомстить за глупую скромность столь экстравагантным способом? Как теперь выбираться отсюда?

Сдвинуть с места каменную глыбу Шадеру, разумеется, было не под силу. Запасного выхода, окна или люка на полу в комнате не было. Только грубо сработанная из ножки гриба-жныря кровать, да то ли тумба, то ли табуретка из того же гриба, да пара вбитых в камень стен штырей, на одном из которых болтался его старенький плащ пивафри. Пролом в хлипкой крыше из того же жныря намертво запечатан проклятым сталактитом. Невозможно, чтобы такое громкое и невероятно разрушительное происшествие осталось без внимания хозяев этого дома. Да и чего уж говорить, жителей всех соседних домой в этом бедняцком квартале.

— Эй! Эй, кто-нибудь! — что есть мочи завопил замурованный дроу.

— Ты там живой, что ли? — сердито поинтересовался чей-то голос по ту сторону сталактита.

— Пока да, — тихо буркнул себе под нос Шадер и снова что есть мочи завопил, — вытащите меня отсюда!

— Вытащи, какой быстрый, — сердитый голос стал откровенно злым и раздраженным, — пока придут рабочие, пока разберут стену, платить им еще чем-то надо.

— Я заплачу, — отчаянно соврал Шадер, — только вытащите.

Сердитое ворчание снаружи стало неразборчивым, а потом и вовсе стихло.

Несчастный узник заметался по комнате, хотя метаться здесь было очень не просто. Три шага в одну сторону и столько же обратно. Минуты ползли медленнее сытого рофа по пастбищу. Чтобы хоть как-то унять подступающую панику, Шадер принялся пересчитывать щербинки на сталактите, водя по нему кончиками пальцев. Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь. Как семь Великих домов Небит-Дага. Та, что была первой и самой глубокой — ненавистный Дом Эвир, следом за ним сразу же Сойорн, в стороне Кеил-Ра и Д'араунд, снова вниз и там Рибизи, а шестого почти нет, даже проклятый камень знает, что его почти нет. Ззириндин. И самый мелкий, ненужный и незаметный Тахтамыш. Дроу прикрыл глаза и коснулся лбом камня. Безумная, глупая и давно забытая история. Забытая всеми, но не им. Когда-то он был вторым сыном шестого дома. Не самая завидная участь и не самая счастливая судьба. Но он был доволен. Если не обращать слишком много внимания на злые игры сестер, безразличие взрослых, мать, от которой он видел только побои, то жилось маленькому десятилетнему дроу неплохо. Он даже умудрился подружиться с таким же как он мальчиком, сыном простолюдина. Вместе они убегали из-под опеки сестер, чтобы облазить вдоль и поперек все окрестности города. Их, правда, всегда находили, а потом пороли так, что лежать можно было только на животе. И они лежали вместе, смеялись и плакали и снова убегали. А однажды Шадер спрятался так хорошо, что нашли только того мальчишку и уволокли домой. Он так обрадовался нежданной свободе, что убежал еще дальше и прятался еще дольше, а когда надумал вернуться, то возвращаться уже было некуда.