Медянка. Земляная стихия

Медянка. Земляная стихия

Земля содрогнулась и поглотила шахту, подавилась жаром печей, плавящих металл, кашлянула дымом и затихла. Будто и не было вторжения в недра ее. Лишь обломки камней, служащие надгробием.

Великий воин, могущественный лидер Север стоял на коленях, покорный, сломленный. И по щеках его, обросших жесткой щетиной и исполосованных мелкими шрамами, полученными в сражениях, катились скупые слезы. Мужественный и отважный в честном бою, решительный и мудрый при принятии жизненно важных для многих судеб решений, и такой потерянный и согбенный сейчас, похожий на могучий вековечный дуб, пораженный гневом небес, расколотый молнией.

***

Драккар вилял и кружился, подхваченный неспокойными волнами, словно осенний лист, разворачивался течением, омывался студеной морской пеной. Воины, они же опытные гребцы, ловко и слаженно орудовали веслами, борясь со стихией. Резная голова дракона на носу судна не пугала хозяина вод, хоть и зачерпывала распахнутой пастью морскую воду, ныряла в пучину почти полностью, грозясь глубинным жителям, устрашая и предупреждая «меня трогать не стоит». Но в этот раз повелитель морской стихии не обращал внимания на обереги драккара и был готов заглотнуть корабль целиком.

- Гренн Борр, – почтительно обратился к капитану старший помощник Враннир, одноногий седовласый дядька с густыми косами, заплетенными традиционно по-серврасски, как принято у старых опытных воинов, повергнувших не один десяток врагов. – Берега не видно. Дозорный ястреб вернулся с печальной вестью, до конца бури нам придется оставаться в открытом море.

Высокий, статный воин Борр Север нахмурил соколиные брови. Его лицо было далеким от общепринятых идеалов, почти некрасивым, но чем-то неуловимо притягательным. Из тех, на кого посмотришь, и сразу приходит понимание – вождь. Враннир почтительно ждал приказа.

- Отправить четверть гребцов отдыхать, грести попеременно, сменяясь каждые пол часа.

Шторм не прекращался. Стихия словно насмехалась над воинами-серврассами, испытывала их, изматывала, вызывала на неравный бой, заведомо проигрышный. Не помогала и кровавая жертва в виде забитого петуха, скормленного морю, и выброшенный в соленую воду мешок злата, и прочитанная молитва-оберег. И вот, казалось бы, воины были услышаны – вдалеке замаячили острые шпили. Но дозорный ястреб снова вернулся с невеселыми вестями, драккар неотвратимо несло на скалы.

Младший помощник Зелий, всего чуть больше двух десятков зим от роду, но сметливый и в сражении отличившийся не раз, подошел к Борру Северу, склонив голову. Понимал, что вождь будет зол, но обязан был донести ему волю остальных воинов.

- Гренн Борр, не вели казнить, вели слово молвить, – начал с традиционного обращения. – Ваши верные побратимы недовольны присутствием на судне женщины, ропщут, считают, что это она разгневала морского хозяина. Не пристало ей быть на военном челне, куда путь женской стати заказан.

- Она невеста князя, – сказал, как отрезал Север. Он обещал князю Веладдому привезти заморскую царевну чтобы заключить брачный союз, который объединит мирным договором северные земли с Трясским архипелагом, проложит безопасные морские пути, наладит торговые отношения с тряссами, а также станет обеспечением военной поддержки на случай нападения воинственных гуссов. Скормить царевну Иссилию морю – значит разжечь огонь войны между серврассами и тряссами, ведь отец девушки не простит гибель любимой дочери. А не отдать желанную жертву морскому владыке – значит погибнуть здесь и сейчас, и утащить за собой за грань верных побратимов.

Мать Севера была истинной геленной, а у этого племени в крови богоговение перед женщинами, священная обязанность их защищать и оберегать. Обидеть чью-то будущую мать было самым страшным преступлением. Отдать на смерть безвинную девушку Север Борр был не способен.

Иссилия, словно почуяв, что решается ее судьба, подошла к Северу и его помощникам, совещавшимся по поводу дальнейших действий.

- Гренн Борр, великий вождь, – царевна почтительно и изящно присела в поклоне, в меру низком, чтобы уважить, и в меру царственном, чтобы сохранить собственное достоинство и даже горделивое величие, словно не он, Север, повелевает на драккаре, а она. – Дай разрешение внести свою лепту в спасение судна.

Помощники Севера переглянулись. В их взглядах читалось удивление, ведь чем женщина может помочь на корабле. Драккар подняло на высокую, словно вековечный лес, волну и резко спустило вниз, корабль знатно тряхнуло. Гребцы вцепились в скамьи и весла, удерживая равновесие и пытаясь поспорить со стихией, помощники Борра успели схватиться за борт, а Иссилия потеряла равновесие и вылетела бы в открытое море, если бы Север не успел крепко обхватить ее за тонкий стан и удержать. Щеки девушки заалели, и она попыталась неловко вывернуться из практически медвежьих объятий, ведь вождь был на голову выше и несравнимо крепче, но драккар снова, словно сани со нежной горки, спустился с огромной волны, и Иссилия лишь еще больше прижалась к Борру, даже глаза закрыв от страха. Куда делось величие? Обычная перепуганная девчонка.

Драккар несло прямиком на острый каменный шпиль, по форме похожий на приспущенный парус. Судно качалось на волнах так, что гребцы, несмотря на весь свой опыт и подготовку, не могли изменить курс.

Вдруг Север сквозь свист ветра, шум волн и треск приговоренного корабля услышал тихое пение. Девушка, которую он крепко сжимал в объятиях, хрупкая и тонкая, словно тростинка, пела. Ее сначала робкий и дрожащий голос наливался силой, креп и разливался в воздухе, словно капли брусничного варенья в горячем чае. Казалось, сами воздушные потоки под натиском песни Иссилии меняют свой цвет.

Гренн Борр с удивлением увидел, как скалы расступаются ровно настолько, чтобы драккар проскочил между ними. Только судно миновало острые пики, каменные глыбы стали на место. Не веря своему счастью, уставшие воины, мысленно распрощавшиеся с дорогими людьми и вознесшие молитвы каждый своему божеству, увидели за скалами относительно тихую бухту, где можно сойти на берег и переждать непогоду.