Мэгги

Мэгги

      Мэгги была счастливым ребенком ровно до двадцать восьмого октября тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Она тогда и цифр таких не знала, но дату запомнила очень хорошо. До этого дня у нее была семья.

      Любящие папа и мама, вредный-зловредный кот Саймон, который никак не давал подергать себя за хвост, царапаясь в ответ. Большой дом со своей комнатой, где кроме нее жили все ее игрушки и книжки. Семейные ужины по вечерам и пикники почти каждые выходные под любимым раскидистым дубом.

      Папа рассказывал, что в кроне величественного дерева живут эльфы, и маленькая Мэгги все норовила забраться повыше, чтобы попытаться увидеть этих сказочных жителей, но, сколько ни старалась, смогла однажды заметить только белку и гнездо каких-то маленьких птичек, и никаких эльфов. Отец утешал малышку, рассказывая про них забавные истории и говоря, что эльфы обязательно придут к ней во сне, через окно. Так зачастую и случалось.

      Мама же …у мамы были самые нежные руки, гладкие волосы и от нее всегда пахло цветами. Она заплетала Мэгги веселые косички, звала с собой на кухню, чтобы помочь приготовить вкусный ужин для папы. Купала в ванной и читала любимую книжку перед сном.

      В тот вечер все было как обычно: ужин, смех, игры, купание и любимая книжка перед сном. Но вот ночью.

      Мэгги проснулась от странного чувства — невозможности дышать. С ней такое случалось впервые, и она испуганно села в кровати, схватившись руками за горло. Комнату обволакивал густой, едкий дым, проникающий через щель под дверью. Глаза тут же защипало, и девочка потерла их кулачками.

— Мам! Папа! — позвала она.

      В горле тотчас появился неприятный, мешающий нормально дышать ком. Захотелось заплакать и закричать еще сильнее, но было сложно даже вздохнуть.

      Мэгги слезла с постели. Шум чего-то упавшего привлек ее внимание — это оказалась книжка «Маленький принц», которую ей читали перед сном. Сама не зная зачем, она взяла ее и пошла к двери.

      Дыма стало еще больше. Глаза слезились так, что увидеть что-либо было очень сложно, хотелось их просто закрыть, но тогда бы она оказалась в абсолютной темноте. В голове с паническим ужасом нарастала только одна-единственная мысль: «Где папа и мама? Я должна добраться до них!»

      Дышать было тяжело, почти невозможно. Каждый вдох заканчивался удушливым кашлем. Голова кружилась и болела. Мэгги кое-как добралась до двери, на ощупь нашла ручку, но уже не смогла ее повернуть, так как мир вокруг почти померк, но дверь вдруг распахнулась сама.

— Я нашел ребенка, живая! — чужой голос достиг ее сознания, и сильные руки подхватили куда-то вверх.

— Выноси ее, быстрей! — вторил ему второй незнакомец.

      И громкий скрежет рушащихся позади балок.

      Позже, уже в больнице, ей объяснят, что в их доме случился пожар. Что папу и маму спасти не удалось, а ей повезло. А она будет просто молчать в ответ, сжимая книжку, которую так и не выпустила из рук.

      28 октября 1982 года. Мэгги Томсон пять лет и она теперь сирота.

Три года спустя.

       Мэгги всегда старалась встать первой из своей группы. Тихонько заправить постель, тенью проскользнуть в умывальную комнату и не только потому, что не любила толкучку и очередь, которая обязательно будет здесь после объявления подъема, а потому что лишний раз не хотела попасть под град язвительных высказываний Дженнифер. Та была лидером в их группе, и с ней либо дружили, либо боялись. Поэтому мало кто общался с Мэгги, а уж дружить или заступаться — таких смелых за три года и вовсе не нашлось.

      Мэгги не знала, чем не угодила двенадцатилетней Дженнифер Льюис, но девочка все время старалась унизить, задеть, обидеть ее. Иногда доходило и до физического насилия. Когда Льюис находилась в особо плохом расположении духа, она, после отбоя, могла отыграться на Мэгги вместе с друзьями. Били они аккуратно, через одеяло, чтобы не оставлять синяков.

      Первое время Мэгги сопротивлялась, насколько хватало сил, пряталась, но в итоге, когда ее находили, ей доставалось еще сильнее. Однажды она даже рискнула пожаловаться воспитательнице, несмотря на статус «стукачки», который закрепился за ней после этого, но та ей попросту не поверила.

      Дженнифер Льюис — всеобщая любимица, отличница и активистка. Талант, прославляющий стены приюта на всевозможных песенных конкурсах. Стала бы эта будущая звезда обижать кого-то, а особенно ту, что младше нее? Да конечно же, нет!

      Льюис мгновенно доложили о разговоре с воспитательницей, и той же ночью Мэгги решили проучить.

      Когда она, после отбоя, вошла в общую комнату, все было как обычно, даже намного тише. Все занимались своими делами: болтали и листали по сотому кругу молодежные журналы, которые переходили из рук в руки и давно потеряли свой товарный вид.

      Мэгги умылась, переоделась в пижаму и легла в постель. Дженнифер, казалось, не обратила на нее никакого внимания. По приказу воспитательницы в комнате погасили свет, и все затихло.

      Ночью Мэгги грубо разбудили, закрыв нос и рот ладонью. Девочка дернулась, невозможность нормально вдохнуть пробудила все старые страхи. Она застыла, увидев огонек свечи перед собой.

— Значит, ты у нас «стукачка», малышка Мэгги? — ласково спросила Дженнифер. — Это совсем нехорошо, никто не любит тех, кто бегает жаловаться воспитателям. Мы же самостоятельные, взрослые, — ухмыльнулась она зло. —  Верно, девочки? — обратилась она к подружкам, что держали Мэгги по бокам.

— Я просто хотела, чтобы ты от меня отстала, — Мэгги нашла взгляд Дженнифер в свете свечи, — чтобы тебя наказали.

— Ну, и? — хмыкнула та. — Вот тебе первый урок, малышка Мэгги. Репутация — это не просто слово из словаря. Если ты для всех хорошая, то, в результате, можешь творить, что захочешь, и никто не поверит в твою виновность.

      Свеча в руках девушки придвинулась ближе к ее лицу, и Мэгги в страхе невольно отпрянула, но кто-то из подружек Льюис больно схватил ее за волосы, не давая отодвинуться еще дальше.

— Что такое, малышка Мэгги? Боишься огня? — наиграно удивилась Дженнифер. — Ах, да, ты же у нас погорелица. Бедные папочка с мамочкой, сгинули в пожаре, — покачала она головой.

      Взяв прядь волос Мэгги, Дженнифер поднесла ее к пламени свечи: волосы затлели, по воздуху поплыл запах паленого.

— Вот второй урок: кто умеет держать язык за зубами, тот меньше получает неприятностей. Надеюсь, ты больше не станешь рассказывать о наших с тобою секретах? — спросила она.

      Девочка же не могла ничего ей ответить и в ужасе наблюдала за кончиками волос, которые казалось тают в пламени свечи. Все ее естество охватила сводящая с ума паника. Слезы покатились по побледневшим щекам, легким перестало хватать воздуха. Мэгги дернулась изо всех тех сил, которые придал ей страх и, неловко покачнувшись, буквально налетела на Дженнифер.

      Огонь коснулся щеки несчастной девочки, болезненно обжигая, и, казалось, пошел дальше. Следом — испуганные крики девочек за спиной и тяжесть одеяла, наброшенного сверху.

— Тише, вы, идиотки! — злой шепот Льюис, и шаги за дверью.

— Что тут у вас за шум?! — раздался строгий голос воспитательницы.

— Ничего, миссис Метьюс, — тут же отозвалась Дженнифер. — Просто малышке Мэгги опять приснился ночной кошмар и она упала с кровати.

      Миссис Метьюс раздраженно посмотрела на выглядывающее из-под лежавшего на полу одеяла бледное, заплаканное лицо Мегги. Кошмары у Томсон были делом привычным, и никто давно уже не спешил успокаивать ее по ночам. Поэтому и сейчас, бросив холодное:

— Быстро по кроватям! —  воспитательница вышла, не заметив, или просто не захотев замечать ничего странного.

      Мэгги поднялась на шатающихся ногах и подобрала одеяло, из которого с глухим стуком на пол выпала потухшая свеча. Девочка посмотрела на нее словно на ядовитую змею и, морщась, потрогала левую скулу в том месте, где неприятно щипало.

      С тех самых пор на этом месте белело небольшое пятно размером с пенни, а Мэгги больше не пыталась искать помощи, молчала и старалась просто лишний раз не попадаться Дженнифер на глаза.

      Сегодня не попадаться на глаза было гораздо сложнее, чем обычно. Все воспитанники приюта пребывали в взбудораженном состоянии почти целую неделю, с того самого момента, как им объявили, что Майкл Джексон, завершающий свое турне, посетит их интернат, и вот этот день настал.

      Возможно, не все любили музыку Джексона, но его «Триллер» звучал из тех немногих плееров, что были у воспитанников приюта. Девочки, в разрез со строгими правилами, вешали на стенах плакаты с изображением певца. Его приезд стал огромным событием абсолютно для всех!

      Сама же Мэгги относилась к этому более чем спокойно. Ей нравились некоторые его песни, но фанаткой певца она себя не считала. Да и стремиться попасть мистеру Джексону на глаза? Нет… Она, скорее всего, даже не осмелится подойти, чтобы взять у него автограф.

      В умывальной комнате за несколько минут возникло целое столпотворение. Девочки не только причесывались и чистили зубы, но и пытались кто-как нанести макияж той косметикой, что нашлась в их неприкосновенных заначках и тайничках.

      Мэгги даже не успела умыть лицо, а лишь нанесла тонкий слой зубной пасты на щетку, которую быстро сунула в рот, как сверху ей на голову полилась холодная вода. Девочка резко вздрогнула и, отскочив назад, повернулась, чтобы посмотреть на наглеца. Перед ней стояла Дженнифер со стаканчиком для полоскания рта.

— Ну наконец-то, я уж думала, ты уснула, — фыркнула та, буквально отодвигая девочку от раковины, и несмотря на то, что Мэгги еще не закончила умываться, заняла ее место.

      Мэгги сплюнула в унитаз пасту, вытерла полотенцем с лица ее остатки и устало вздохнула. Нужно было просто потерпеть еще один день — уже завтра все успокоятся, а через неделю все станет и вовсе как обычно.

      Только вот терпеть последние дни становилось ой как сложно. Усталость, обида и даже злость на всех окружающих, а еще, острое чувство ненужности и одиночества ощущались все сильнее. И видимо именно поэтому, когда Дженнифер уже в сто первый раз рассказывала, что певец непременно заметит ее, услышит, как она поет, и увезет с собой, чтобы сделать известной певицей, а может быть и вовсе удочерит, Мэгги не выдержала.

— И все вы будете смотреть на меня по телевизору, развешивая мои плакаты по стенам, — закончила летать в своих мечтаниях Льюис.

— Ага, ты ему ну очень как нужна, — буркнула Мэгги, как ей казалось себе под нос, но Дженнифер услышала.

      Тут же разом все вокруг затихли, смотря в сторону Мэгги, к которой твердым шагом приближалась Дженнифер, сжимая расческу в руке. В самой Мэгги боролись два чувства: желание сжаться в комочек, смиренно приняв наказание, или же наоборот, гордо выступить, попытаться перехватить руку обидчицы, возможно, даже ответить, и пусть потом ей будет только хуже. Удара так и не случилось — в комнату вошла воспитательница и объявила, что дорогой гость уже подъезжает, и всем велено собраться в холле.

      Опять началась суматоха: девочки на ходу поправляли прически, надевали бижутерию, и никому уже не было никакого дела до Мэгги, даже, казалось, самой Дженнифер.

      Мэгги решила подождать, пока суматоха немного поутихнет, и когда наконец направилась к выходу, ее довольно грубо втолкнули назад. В дверях стояла Дженнифер и злобно ухмылялась:

— Ан нет, малышка Мэгги, ты туда не пойдешь. Такую замарашку, как ты, стыдно даже показывать. И платья нарядного у тебя нет. Ну прям настоящая Золушка, вот только ни феи, ни принца. Посиди-ка лучше тут, — с этими словами Дженнифер резко закрыла дверь и подперла ее стулом.

      Мэгги первые несколько секунд даже не поняла, что ее заперли, и обдумывала слова Дженнифер. Да, у нее не было нарядного платья, только то, в котором она ходила в церковь по воскресеньям вместе с остальными воспитанниками, но джинсы и футболка были хоть и не новыми, но чистыми. Несколько раз дернув дверную ручку и пару раз хорошенько стукнув так, что кулачок заныл, Мэгги судорожно вздохнула, едва сдерживая слезы.

      Да, она не была фанаткой Джексона, но ей тоже хотелось увидеть его воочию, позволить себе эту маленькую радость, хотя бы сегодня, но ее лишили даже этого. Кричать и стучать было бесполезно, скорее всего ее вряд ли кто услышит — все уже давно собрались на первом этаже, у входа.

      Черная злость затопила детскую душу. Ярость от всех накопленных за годы обид вырвалась наружу. Мэгги подбежала к постели Льюис и стала срывать с нее покрывало, постельное белье, выкинула куда-то на середину комнаты подушку.

      Последние дни перед приездом певца весь приют нещадно драили, во всех комнатах наводили идеальный порядок, чтобы показать, как хорошо, пусть и не богато, живут его воспитанники. Чтобы рассказать, чего детишкам не хватает для абсолютного счастья, надеясь на благотворительную помощь.

      Мэгги же сейчас было абсолютно плевать, какой бардак она учиняет, и что об этом подумают остальные.

      Расправившись с постелью обидчицы, она принялась за содержимое ее тумбочки. Расшвыривая во все стороны тетрадки и книжки, какие-то девчачьи безделушки, девочка наткнулась на черно-белую фотографию на дне одного из ящиков. На ней были изображены четверо: мужчина, женщина и две девочки — постарше и помладше. Гадать, кто это, не приходилось, в старшем ребенке легко угадывалась Дженнифер примерно в возрасте Мэгги, а значит, на снимке была изображена ее семья.

      Схватив ножницы, которые она до этого вышвырнула на пол, Мэгги стала нещадно кромсать фотографию, с каким-то злым восторгом наблюдая, как отрезанные части падают на пол. Только когда в ее руках остался всего лишь один маленький кусочек черно-белого изображения, она вдруг с ужасом осознала, что наделала.

      Дрожащими руками она кинулась подбирать кусочки фотографии с пола. Она оглядывалась вокруг, а на глаза наворачивались слезы. Мэгги не боялась будущего наказания, хотя и понимала, что оно будет жестоким.

      Она почувствовала себя гадкой, грязной, потому что в отличие от той же Льюис, совершила самый подлый поступок в своей жизни: уничтожила возможно единственное, что осталось у Дженнифер от семьи. Даже Льюис, во время самых жестоких игр, никогда не посягала на самую ценную вещь Мэгги — книжку, которую вытащили из горящего дома вместе с ней, книжку, которая была всем, что у нее осталось от прошлой жизни.

      Значило ли это, что Мэгги вдруг стала в сто раз хуже своей обидчицы?

      Злость и обида оправдывались, говоря, что Дженнифер сама виновата, но детская совесть кратко сказала: «Да».

Девочка почувствовала, как ком рыданий подступил к горлу, вырываясь наружу натужными всхлипами. И сквозь собственные рыдания Мэгги не сразу услышала звук открывающейся двери и громкий возглас:

— Мэгги! Сучка! Тварь! Я убью тебя!

      Это крик Дженнифер заполнил всю комнату. Она вернулась за блокнотом для автографов и никак не ожидала увидеть свои вещи, раскиданные по всей комнате, и даже сперва не поверила своим глазам: неужели тихоня Мэгги отважилась напакостить ей?

— Ну, ты у меня сейчас получишь! —  шагнула она в сторону негодной малявки.

      Дженнифер терпеть ее не могла с самого первого дня появления в приюте. Когда Мэгги Томсон перевели сюда из больницы, все носились с ней словно с сокровищем. Даже строгая, а порой и жестокая миссис Метьюс особо не дергала новую воспитанницу, перекладывая ее обязанности по уборке на более старших ребят, в том числе и на Дженнифер, но это было не самой главной причиной, по которой Льюис невзлюбила Томсон.

      За два дня до этого младшую сестру Дженнифер Розали забрали. Как ей сказали, девочку отправили в приемную семью. А когда сестры буквально на коленях стояли в кабинете директора приюта, умоляя их не разлучать, та хладнокровно сообщила, что уже все окончательно решено: младшую забирают опекуны, а место Розали уже зарезервировано для нового ребенка, для Мэгги Томсон. Как было заранее не возненавидеть чужачку, которая отобрала место у ее сестры?

      Почему же тогда не забрали в семью и Дженнифер? Льюис горько ухмыльнулась, вспоминая жестокие слова директора: «Им не нужна более взрослая девочка. У них в семье уже есть дочь-подросток».

      Не приют, а гребаный магазин детских душ!

      И вот сейчас, осматривая то, во что превратились ее вещи и постель, тот небольшой кусочек личного пространства в этом чертовом муравейнике, Дженнифер готова была прибить эту мелкую тварь, но стоило ей сделать лишь шаг в сторону Томсон, как девочка вскочила с колен и побежала мимо нее в сторону двери.

— Стой, Мэгги! Стой! Ну, я до тебя доберусь! — устремилась за ней вдогонку Дженнифер.