Меня зовут Пыль!

Меня зовут Пыль!

Он пересчитывал монеты медленно, складывая их в разные аккуратные стопочки. Золотые он долго крутил в руках, горя желанием попробовать их на зуб и, с трудом сдержавшись, клал их поверх небольшой пирамидки. Серебряная башенка росла быстрее, но и внимания он уделял ей меньше. Медь же просто ссыпал горкой, не забывая при этом выравнивать ее края. Наконец, тяжело вздохнув, он пригладил зализанные и обильно сдобренные маслом седеющие волосы и, морща не раз сломанный нос, взглянул на монеты. Нос этот чувствовал подвох, но лежащая перед ним горка монет пробуждала жадность и Титус Мелько, по прозвищу Кожаный Карман, готов был ей уступить.

— Это очень лестное предложение, — его взгляд метнулся по монетам, и это не укрылось от сидевшего напротив него человека.

— И весьма дорогое, — произнес потенциальный наниматель.

— Да, — вздохнул Карман, — весьма. — Он в очередной раз внимательно посмотрел на человека, сидящего перед ним.

Одет гость был просто, но со вкусом и во все чистое. Недорогой коричневый дорожный камзол, выбивающиеся из-под воротника края накрахмаленных манжет, и начищенные до блеска черные сапоги со шпорами и бесполезными бляхами. Сам он был молод, пожалуй, даже слишком молод, чтобы иметь какие-то свои интересы.

— Вы же понимаете кто делает вам это предложение? — спросил гость, сощурив и без того узкие глаза, под неестественно тонкими бровями.

— Прекрасно понимаю, — снова вздохнул Карман. — Но ответа не дам, пока не посмотрю, что к чему на месте.

— Понимаю, — кивнул гость, — тогда не вижу причин откладывать это,— Он поднялся. — Пойдемте!

— Сейчас? — беспомощно спросил Карман, и гость кивнул. — Ну, пойдемте, — он пожал плечами. — Дочка, ты с нами?

— Да! — я с готовностью вскочила, и гость вздрогнул, побледнел. Понимает, что я не просто так оставалась незаметной среди старых, сломанных цирковых штук. Он несколько раз за разговор бросал сюда взгляд, но так меня и не заметил. Я слегка улыбнулась и подмигнула ему.

— Зачем она нам? — спросил гость, тяжело сглотнув, и невольно потер шею.

— Неужели вы думаете, что я пролезу в окно? — Карман хлопнул себя по небольшому, но весьма увесистому брюшку. — Я лишь оценю вероятность, а решение примет она.

— Может, мне стоило сразу договариваться с ней? — гость смерил меня взглядом и сморщился, словно от меня воняло.

— Она бы отправила вас ко мне. — Карман сгреб деньги и ссыпал их в мешочек, а мешочек убрал в незаметный в складках жилета карман, за который он и получил свое прозвище. — Она ничего не сделает, пока я не скажу. Пойдем!

Мы вышли из повозки и одновременно штаба Кармана. Циркачи люди непритязательные, нам бы только крышу над головой, площадь для помоста и зрителей побольше. В поисках последних мы катаемся на старых, полуразвалившихся, давно не знавших ремонта фургонах по всей стране. Мы даем представления, везде, где найдется больше одного желающего нам платить, и стараемся не умереть с голоду. Впрочем, иногда попадаются люди подобные этому, готовые оплатить нам услуги иного рода. И тогда у нас появляются деньги и на полные желудки, и на ремонт телег и даже иногда на новые костюмы. Но это быстро проходит.

Вокруг кипит работа, кто-то тренируется, кто-то чистит лошадей, кто-то ровняет землю под манеж, а кто-то сколачивает помост из двух разобранных телег. Ничего и никогда не пропадает в бродячей цирковой труппе, все идет в дело. Разве что люди иногда растворяются среди нас.

Город готовится к фестивалю, на площади уже поставили столы, и выкатили несколько огромных бочек вина. Через площадь протянулись разноцветные ленты, дома отмыты, и украшены чем только возможно, тут и флажки, и фонарики, и цветастые свисающие из окон тряпочки. Я не знаю, что они означают, да и не хочу знать. Мне все равно. Я тут проездом, я лишь акробат в бродячей труппе цирка. Молодая, красивая, ловкая, но я лишь танцующая на канате. Лучшая танцующая, в нашей труппе.

Нас ждали. Продрогшие до костей три человека, на самом верху высоченной башни. Двое мне известны не были, но вот один. Этого я знаю. Его зовут Малис Шефер и он владеет половиной этого города. Вторую половину он еще не успел прибрать к рукам, но судя по тому, что ему едва перевалило за сорок все это у него еще впереди. На меня они не обратили никакого внимания, хотя плотоядный взгляд Шефера и скользнул по моей фигуре.

Карман застыл в дверях, он тяжело дышал, и казалось, вот-вот выплюнет легкие, его лицо, цвета переспелой сливы, раздулось, глаза выкатились, язык побелел и едва не вываливался изо рта. Последняя небольшая ступенька была для него непреодолимой. Я подскочила и помогла ему сделать этот шаг. Тяжело привалившись к стене, Карман отдышался, достаточно для того, чтобы поздороваться. Шефер ответил ему кивком. Меня по-прежнему не замечали.

— Зачем мы здесь, господин Шефер? — спросил Карман, понемногу обретая естественный цвет лица.

— Мне нужны твои услуги ,— медленно, чеканя каждый звук, произнес тот. — Тебя лично или кого-то из твоих людей, мне не принципиально. Мне необходимо, чтобы задание было выполнено.

— И в чем заключается ваша необходимость? — Спросил Карман, стараясь не подходить к краю башни. Раньше я не замечала за ним страха высоты. Он сам обучал меня ходить по канату без какой-либо страховки, правда тогда он был моложе, и его живот еще не украшал образовавший там сейчас жирок.

— Разве тебе не сообщили?

— Сообщили, но все в общих чертах. Ваш посыльный, — при этих словах, недавний гость Кармана сжал кулаки, но сдержался, — сказал, что нам предстоит попасть в одно помещение, что это должно быть сделано тихо, и чтобы об этом никто не узнал. Вы знаете меня не первый год и последнее я готов пообещать вам сейчас, но обо всем остальном я бы хотел услышать в подробностях.

— Видишь то окно? На той стороне, вон то, узкое. В комнате за ним, сидит человек, его охраняют. Я хочу, чтобы он умер.

— А? — Карман округлил глаза и открыл рот, а Шефер глянул вниз и, пожевав усы, изрек: