Мёртвая деревня

Аннотация

А перед этим он будет видеть большого чёрного человек, точнее его силуэт и поймёт, что он пришёл за ним.

Мёртвая деревня

РАССКАЗ

Он, кажется, совсем не изменился. Был всё такой же низенький, подвижный и немного сутулился, как в молодости. И всё такой же разговорчивый. За несколько минут он выдал кучу новостей. Вот только волосы были совершенно седыми и седая борода. А так подросток подростком. И походка у него оставалась прежней, торопливой.

Иван считал, что борода не идет ему и без неё он выглядит моложе, но сказать ему об этом не решался. У Ярослава было две машины. На старом «жигулёнке», который остался у него ещё с советских времён, он перемещался лишь по городку, ездил на дачу. «Жигулёнок», несмотря на солидный возраст, служил верой и правдой.

Лендкрузер, что подогнали ему дети на юбилей, был у него для представительских целей. И большую часть года простаивал в гараже безвыездно. Им он дорожил и по просёлочным дорогам не ездил на нём. На нём он выезжал на мероприятия в город. Разные встречи он старался не пропускать, поскольку продолжал быть редактором ведомственной многотиражки, а потому постоянно искал новый материал.

И за город он тоже ездил на лендкрузере. Ежегодно он отправлялся на заволокинский фестиваль и на Алтай, заезжал непременно в Сростки и клал цветы к памятнику Шукшина. Шукшина он считал самым великим русским писателем прошедшего века, великим актёром и режиссером. И вообще великим человеком. К тому же он был близкий, свой, из Сибири.

Конечно, на родину он ехал на крузаке. «Жигули» просто бы развалились по дороге. Да и показаться близким и друзьям на обшарпанном раритете – такого он не мог себе позволить.

– Да, Ваня, – сказал Ярослав после того, как они обнялись, – чувствую, что надо. Вот просто душа требует. Думаю об этом днём и ночью и понимаю, что надо, иначе никак. Может быть, последний раз. Годов-то уже.

На этот раз он не привёз с собой самогонку, которую гнал много лет и которой он гордился и прихватывал её с собой каждый раз, как только отправлялся в гости. И пил только собственную самогонку. На этот раз они употребляли только пиво, потом решили, что надо отправляться спать, потому что выезжать придется очень рано. Ярослав же и устал с дороги…

Только они свернули с трассы на грунтовую дорогу, автомобиль забился, как лихорадке, по днищу стучали крупные камни гравия, которым защебенили дорогу в деревню.

– Раньше хоть грейдировали, пока было село.

– Как было? Разве его нет? – удивился Ярослав. – Ты это серьезно, Ваня? Ведь большое было село.

– Я же тебе говорил. В этом году увезли последнего деда в дом престарелых. Да и что ему делать одному в деревне? Умер бы без присмотра от голода или холода. До этого какие-то волонтёры приезжали из Чернореченска, привозили ему продукты. Хлеб там, соль, сахар, лапшу, лекарства. Но вот наконец-то забрали. Да и сдавать он сильно стал в последнее время. Как-никак девяноста с хвостиком.

– Даааа! – протянул Ярослав.

– А сейчас гиблое место. Так что сбрасывай скорость. Тут только ползком и осторожно.

Гиблым местом называли участок дороги протяженностью с километр, где кустарник вплотную подходил к дороге, а сама дорога постоянно проваливалась. Туда, наверно, высыпали вагон щебёнки. Ещё и со школьной котельной вывозили сюда шлак.

Постоянно здесь стояли лужи. Они не просыхали. Говорили, что вода идёт снизу, где было болото. Кюветы с обеих сторон были наполнены чёрной водой, из которой торчала высокая трава.

Отца Ярослав похоронил в городе, а мать в Чернореченске, куда её перевезли из села. И на местном кладбище лежали лишь далекие родственники и знакомые. Хотя какие знакомые, если Ярослав уже более полувека жил в городе. А вот у Ивана здесь лежали родные и много хорошо знакомых односельчан, друзей и соседей.

– Место, которое посещают живые, – сказал Иван, когда они свернули к кладбищу. – Некоторые приезжают даже из других городов. Но в основном из Чернореченска. На родительский день после Пасхи здесь вообще полным-полно народу.

Местами ограда упала. Столбики подгнили, и ветром завалило ограду.

– Когда ещё было село, глава администрации здесь делал ремонт, убирали территорию. По гранту получил деньги и пустил их на благоустройство кладбища, поменял ограду, поставил ангар под мусор, туалет, обкосили вокруг территорию, вывезли всякий хлам. И каждый год нанимали кого-нибудь, чтоб обкосил территорию, вывез всякий хлам. Ну, а не стало села, и кладбище забросили. Так что теперь у него не очень приглядный вид. От районной администрации требовать нечего. Раз нет села, то и всё остальное для неё не существует. На мёртвую деревню ничего не полагается. Только люди следят за могилками своих родственников, убирают их, очищают от травы.

Они прошли к могилам родственников Ивана. Потом прошли по рядам. Ярослав читал надписи: фамилия, имя, отчество, года жизни. Кое-кого он вспоминал, но немногих. Большинство фамилий ему ни о чем не говорили. А когда находил знакомую, то останавливался возле могилки. Расспрашивал Ивана: это тот самый, кого он знал, отчего умер. Иван отвечал скупо, о многих он тоже почти ничего не знал. А некоторые оказывались не те самые, которые Ярославу были известны. Скоро его интерес к кладбищу пропал. Они уже собрались уходить, когда Ярослав остановился и протянул руку, показывая в дальний угол кладбища.

– Что это там?

Иван поглядел.

– Где? Что?

– Вон там!

– А что ты там увидел?

– Силуэт человека. Большой, чёрный.

Иван протёр глаза. И снова стал всматриваться туда, куда указывал Ярослав. Никакого силуэта он не видел.