Мертвец на улице Вяземской

Глава 1. Брошенный Богом мир

          И не склеить осколки,

          И не вытравить мрак,

          Видишь, как плодятся волки

          Из бездомных собак.

          Вставь башку в телевизор,

          Протри кушетку до дыр,

          Ты уже посмертно вписан в этот

          Брошенный,

          Брошенный,

          Брошенный Богом мир.

                                                        (из песни группы «Машина времени»)

Стоял унылый, прохладный октябрь. На улице было пасмурно и грязно. Доцент кафедры политологии Политехнического Института Фёдор Петрович Крюков ехал домой с работы. Это был среднего роста, худой интеллигентный мужчина, лет пятидесяти, с седеющими волосами, в очках, одетый в скромную, поношенную, но всё же чистую и опрятную одежду: коричневую куртку, глаженые брюки, свитер, серую рубашку и туфли. Он стоял в передней части салона старого троллейбуса, и смотрел на проплывающие за окном вывески с названиями магазинов, банков и ресторанов. А тем временем мысли его крутились вокруг утреннего спора с заведующим кафедрой Валерием Игнатьевичем. Валерий утверждал, что люди становятся всё более циничными, эгоистичными, агрессивными… Что никакого просвета в ближайшем обозримом будущем не предвидится… И если так продолжится дальше, то уже очень скоро нашу страну ожидают глобальные потрясения с катастрофическими последствиями. Фёдор яростно возражал коллеге. Он полагал, что такая точка зрения является субъективной и сильно преувеличенной, если не сказать ошибочной.

– Не буду отрицать, – говорил доцент, – что есть определённые негативные моменты… Высокий уровень коррупции, бесхозяйственность… бандитизм, наркомания… Взять хотя бы моих студентов. Я сам замечаю, как много они стали употреблять бранных выражений, курить, пить пиво… Пожалуй, в годы нашей молодости подобное тоже имело место быть, но, разумеется, не в таких масштабах… Однако утверждать на этом основании, что страна стремительно деградирует и погружается во тьму, на мой взгляд несколько некорректно. Ведь если как следует присмотреться, в реалиях сегодняшнего дня можно найти много положительного… Вот скажите, Валерий Игнатьевич, в чём конкретно выражается то, что люди стали хуже? Ведь вы, как представитель науки, наверняка опираетесь на какие-то статистические исследования, выкладки…

– Мне, Фёдор Петрович, вполне достаточно личных наблюдений, – хмурясь, отвечал завкафедрой.

– Ну личные наблюдения – ещё не доказательство. Мои личные наблюдения позволяют сделать выводы куда более оптимистичные.

– И какие же?

– Вокруг очень много порядочных, совестливых, отзывчивых людей, готовых в любой момент протянуть ближнему руку помощи. Даже молодёжь, с которой мы по долгу службы работаем и которую постоянно третируем, далеко не всегда соответствует своему имиджу. Цинизм, агрессивность, грубость – зачастую это лишь маска, некая подражательная или защитная реакция на что-то, но отнюдь не проявление их истинного внутреннего мира. Я лично совершенно убеждён, Валерий Игнатьевич, что нынешние люди мало чем отличаются от тех, что окружали нас с вами тридцать лет назад. Изменилась только оболочка, форма. Суть осталась та же…

– Ну а у меня, коллега, диаметрально противоположное мнение.

Даже сейчас, когда с момента этой беседы прошло уже несколько часов и оппонента давно не было поблизости, Фёдор Петрович всё продолжал мысленно спорить с ним. Временами отворачивался от окна и пробегался глазами по стоящим и сидящим рядом людям, заглядывая в лица, словно пытаясь отыскать там подтверждение своих идей.

Пассажиры троллейбуса вели себя очень тихо и скромно. Почти все выглядели измотанными, печальными, невыспавшимися… Разве что одна старшеклассница живо общалась с подругой по телефону, чуть ли не каждые полминуты меняя тему разговора.

На остановке «Госпиталь» в салон вошла пожилая дама с костылём. Она медленно приблизилась к сиденью, на котором развалился неформального вида молодой человек. Парень был покрыт пирсингом и татуировками, а из ушей его торчали наушники, играющие суровую металлическую музыку. Неформал смотрел куда-то на улицу и не сразу заметил старушку. Но потом он повернул голову, и тут же вскочил, вежливо предложил даме присаживаться.

«Ну вот! – подумал Фёдор и довольно кивнул. – Прямое подтверждение моих слов. С виду хулиган, а на самом деле всё совсем не так, как…»

В этот момент в закрывающиеся двери салона ворвалась бурная подвыпившая компания. Первым делом вновь прибывшие принялись громко орать и последними словами материть водителя. Хотя пенять им следовало исключительно на самих себя. Троллейбус две минуты стоял с открытыми дверьми и дожидался, когда молодые люди примут решение, ехать или оставаться.