Мертворожденная Легенда

Мертворожденная Легенда

Он добирался сюда сквозь кровь и пот, часами ища верный путь, каждую секунду рискуя утонуть и остаться в мутной жиже навсегда, прячась от военных патрулей, и вынюхивая, высматривая, охотясь. Все это для того, чтобы попасть в Ад.

Калеб осматривает раскинувшееся перед ним Болото, сжимая в руках старую потрепанную винтовку Спрингфилд. Это не просто трясина, не обычные плавни - это Болото - огромное, дышащее миазмами, всасывающее в себя всякого, кто стал слишком самоуверенным. Оно коварно и злопамятно. Оно смотрит на Калеба в ответ тысячью немигающих холодных глаз - оценивает, прикидывает, в предвкушении облизывает тонкие, гноящиеся губы. 

Охотник поднялся на ноги и двинулся по небольшой тропке, с трудом нащупанной десяток минут назад. Он перепрыгнул на небольшой холм, торчащий из мутной воды, усеянный подгнившими деревьями, и встал рядом с кустами, разросшимися у самой кромки Болот. Судя по всему, рядом не было ни одного белорубашечника, и это странно, ведь они стекались сюда со всей Америки, лишь бы подписать Контракт и выцепить себе Награду. 

Несмотря на это, волосы на загривке Калеба вставали дыбом, стоило ему только задуматься о том, чтобы идти дальше. Может, белорубашечников здесь и нет, но они здесь - не единственная опасность: если сунуть руку в мутную воду, то почти сразу схватишься за труп. В лучшем случае. 

Калеб хмыкнул под нос и медленно двинулся вперед, вслушиваясь в дрожание воздуха. Он был набит звуками, словно личинками труп, неделю лежавший в гнилой воде. Гудели сотни насекомых, вода булькала и вспенивалась, листья дрожали под удушливой тяжестью влажного тумана, а солнце едва пробивалось сквозь плотный, гнилостный воздух. 

Охотник легко перескочил на ближайший островок и замер, прислушавшись. Рядом с носком охотничьего сапога из грязи торчала человеческая рука, покрытая струпьями и сине-черными пятнами. Она подрагивала и шевелила кончиками пальцев, словно перебирая чьи-то волосы. Калеб аккуратно раздвинул подсыхающий тростник и взглянул на кучу трупачья, скрытую краем островка. Лишь присмотревшись, он увидел, как мертвые, казалось бы, лица шевелятся и подергиваются, в тщетной попытке вылезти из грязи.

Мертвецы, оживленные дыханием Болот, которое наполнило их тела черной кровью, паразитами и голодом. Они постоянно искали мясо и обжирались им, стоило только этим куклам найти хотя бы дохлую лошадь. Калеб несколько раз видел мертвяков с лопнувшими животами, из которых вывалилось гнилое непереваренное мясо - и они продолжали жрать. 

Но нельзя заменить огонек живой души на черный гной и копошащихся в нем тварей и надеяться, что эти куклы смогут обойти все Болото без последствий. Целый их десяток погруз в грязищу у заднего края островка - из мутной воды торчали лишь оскаленные лица и поодинокие руки, поднятые к небу, словно засохшие, мертвые деревца. Их пальцы шевелились и подергивались в тщетной попытке вцепиться в Охотника, а два десятка пустых голодных глаз вперились в мужчину. Калеб взглянул в изможденные мертвые лица, пытаясь представить, как эти люди выглядели до того, как их вены взбухли от гноя и колоний паразитов. Его взгляд скользнул по оскаленным пастям и зацепился за небольшую брошку, запутавшуюся в длинных грязных волосах. Золотой чертополох с изумрудным каплями на листьях - точь-в-точь как у нее - той, кто навсегда остался в дремучих лесах Севера. Той, чью жизнь прервал один предательский выстрел. 

Охотник на мгновение погрузился в воспоминания, и теплый удушливый туман сменился прозрачным холодным воздухом, наполненным ароматом хвои. А еще пороха. Она любила Калеба, он видел это в ее карих глаз каждый раз, когда закрывал их лесное убежище на засов, запирал ее в доме и уходил, забрав ключ - ради ее безопасности. Чтоб никто не добрался до его сокровища. И так было долго, пока головорез, нанятый ее родителями, выступившими против их союза, не нашел их дом. И убил ее. 

Калеб взрыкнул сквозь сжатые зубы и сжал кулаки. Охотник быстро пришел в себя и сделал несколько тяжелых вздохов, успокаиваясь. Он выдернул ногу из мертвых пальцев, сжавшихся на носке сапога, и пошел дальше, к Награде.

Он прошел сквозь топкую грязь, внимательно ощупывая ее длинной жердью. До его ушей изредка доносилась пальба, но Охотник не переживал: она далеко. Иногда он улавливал предсмертные крики и даже не дергался: все это его не касалось. Калеб упорно пробирался сквозь заросли Болот, посматривая на указания, записанные одним недавно умершим белорубашечником. Попасть в Стейл-таун без Контракта невозможно, но Охотник нашел путь. 

Мужчина прошел сквозь пропитанный влагой и гнилью дом где-то на окраине Болот, погрузившийся в мутную воду по самый чердак. Его путь лежит дальше, у самой Сомовой Рощи, где ждет небольшой баркас, принадлежащий Тьме и Тени, увозящий отсюда тех, кому посчастливилось выжить - только для того, чтобы они умерли в другой раз. 

Охотник медленно брел сквозь зловонный туман, наполненный комарьем, мошками, гнилью и предсмертными криками. Иногда ему даже казалось, что он слышит их - далекое эхо, прерываемое хлопком выстрела. Болота стоят на костях мертвецов, черепа выглядывают из разлапистых корней, провожая взглядом одинокого мужчину, упорно идущего сквозь густые заросли. Он чувствует, как под землей извиваются и вздрагивают вены Болота - и они набиты гнилым мясом. Людям может казаться, что это они грабят местных божков, раз за разом вырывая Награды из тел убитых Пауков или Мясников. Но они никогда не прислушиваются к бесчисленным крикам тех, кто остался здесь - и каждая Охота заканчивалась десятками тел, поглощенных мутной водой. Их мясо расползется, напитывая землю плотью, их соки выжмут по капли из вен и жил, чтобы окропить росой гниющие растения, а кости запутаются в корнях. Болото всегда остается в выигрыше, и единственный способ победить у него - никогда не ходить в эти проклятые земли.

Хорошо, что Калебу не нужно побеждать - только отомстить.

Проходя мимо особенно толстого ствола дерева, Охотник заметил торчащие из коры руки, покрытые чем-то вроде хитиновых пластин, растущих прямо из кожи. Мужчина медленно обошел дерево, сжимая винтовку покрепче, и взглянул на застывшего демона, подергивающегося в диком желании вцепиться в Охотника покрытыми хитином когтями. Бронированный мертвец дергался, рвал кору дерева, скалился и не сводил белесых глаз с Калеба, но не мог вырваться. Его тело наполовину вросло в болотный кипарис, зеленые побеги лиан потихоньку заволакивали колонноподобные ноги, пробирались в трещины, кое-где зияющие на крепкой броне трупа. Калеб внимательно всмотрелся в лицо Бронированного, в копощащихся под истончившейся кожей насекомых, в пульсирующие от голода и мелких червей глаза. Он заметил изредка поблескивающий медный крестик, покрытый патиной, застрявший среди пластов брони. Он висел на одной цепочке с серебряным медальоном. Охотник перевесил Спрингфилд за спину и вытащил нож, длинное, тонкое жало-свинокол и еще раз взглянул в подрагивающие глаза, прикрытые пластинами. Где-то там, за голодом и копащащимися насекомыми, он увидел немую просьбу. Или Калебу просто захотелось увидеть там хоть что-то человеческое, что еще могло теплиться в покрытом коростой теле? Мужчина кинулся вперед, и лезвие заскрежетало по хитину, кроша его и впиваясь все глубже и глубже. Когти чудовища скрежетали по плотному кожаному плащу, пытались прорваться внутрь, к теплому мясу, но Калеб - не жертва, он - Охотник. Как следует размахнувшись, он еще раз всадил нож в пробитую щель, а потом еще раз, и лезвие пробило глубокую брешь в болотной броне. Оружие воткнулось в что-то мягкое, еще трепыхающееся где-то там, глубоко внутри чудовища, и Бронированный замер. Он навсегда стал частью кипариса, и голод навсегда ушел из белесых глаз.