Мерзавец на грани

1.

Что такое боль, он знает не понаслышке. Здесь все это знают.

Боль бывает колющая, режущая, ноющая, пульсирующая. Разной интенсивности, разной продолжительности. Наверняка у медиков найдётся несколько десятков томов про боль. Но только не про эту.

Эта особенная. Эту можно испытать только здесь - на границе миров.

Если тебя ранила тварь из чёрной расщелины, готовься умирать и воскресать, умирать и воскресать. Эти раны, как и любые другие, можно вылечить, если они, конечно, не смертельные, но то, что ты испытаешь, пока тебе не удалят потусторонний яд, ты запомнишь на всю жизнь.

Эта боль представляет смесь боли варящегося в кипятке человека и самой сильной душевной боли от потери близкой, любимой, родной души.

До попадания на фронт он и не знал ничего о жизни. Все его проблемы и переживания стали казаться незначительными, отошли на дальний план, почти растворились, растаяли, стали эфемерными. Зато появилась благодарность Богу за годы, проведенные рядом с близкими друзьями.

Вот и сейчас, лёжа на кушетке в госпитале, он пытался думать о доме. Выходило провально. Дикая боль пожирала мысли и растворяла личность. Додумайся кто пристать с расспросами, он не смог бы назвать собственное имя. В голове пустота, только перед глазами адово пламя.

- Черт, - в сознание через треск огня пробился приглушенный голос. Звонкий, яркий, свежий, навеивающий весну.

Она, а это была точно девушка, продолжала что-то говорить. Ещё тише, совсем неразборчиво, но очень приятно. Голос звал, манил, вытягивал. Тушил огонь, разгонял чертей по углам, забивал боль на второй план. За этим голосом хотелось следовать.

- Потерпи, миленький, скоро все закончится, - когда слова стали разборчивее, он рискнул открыть глаза.

Все плыло, но разглядеть золотые волосы, убранные наверх, два ярких голубых пятна там, где должны быть глаза, и ещё одно, оно было больше, ярко-розовое, там, где должны быть губы.

Перед внутренним взором, когда от слабости глаза закатились, мелькнуло лицо. Он вспомнил Её. Вспомнил и свои эмоции к ней. Она должна быть его. Она его. Вот только… предала?

- Лежи, не шевелись. Сейчас тебе вколю… Поспишь ещё немного.

Поспать? Нет. Какое спать, когда она наконец-то рядом, и он наконец-то созрел?

С хрипом поднялся. Боль уже не такая сильная под чувствами, что неожиданной лавиной накатили на него. Обида, одиночество, гнев. Последний самый сильный. Он и взял верх над нетрезвым, поврежденным в данный момент разумом.

Он что-то силится сказать, сам не понимал, что хочет. Вышли лишь голые, жуткие хрипы. Замолкает, чувствуя маленькие прохладные ладони на плечах. Они давят, заставляя лечь обратно.

- Полежи ещё немного, миленький.

Голос, помноженный на прикосновение, приводит в ярость.

Она должна быть его! Она… выбрала другого? Выбрала… Выбрала!

Схватив девушку за запястья, тянет на себя. Снова пытается говорить, но в этот раз выходит рык. Она что-то кричит, но он снова не понимает её, на этот раз из-за яростного тумана, затмившего воспаленный мозг.

Зато четко выхватывает оттенки.

Она беспокоится. За него.

Он перехватывает за талию, настойчивее тянет к себе. Сил мало, не получается.

Она начинает бояться. Кого или чего, пока не ясно. Скорее всего, просто ситуации.

Он чувствует жжение на макушке. Что-то знакомое. Дальше должно что-то произойти. Точно! Рога! Это растут рога, а вместе с ними и сила.

Страх девушки становится отчетливее. Она боится его.

Он сжимает в кулак одежду на её талии и дергает. Получается не так, как надо - клочки ткани остаются в его руках, девушка отбегает подальше.

Смотрят друг на друга, тяжело дыша.

Она в шоке. У неё на руках только что калеченый был, которого она боялась не вытащить с того света, а теперь перед ней бледный, но, можно сказать, здоровый мужчина. Правда, с рогами.

Он видит отчетливее, но мелкие детали ещё не разобрать. В голове немного проясняется.

А что она здесь делает?

Точно, она же на лекарском училась. Значит, приехала помогать. Молодец. Теперь точно его будет.

Девушка, уловив малейшие изменения, заметив, что он вот-вот снова набросится, убегает со всех ног. Ему первые шаги даются непривычно. Несколько секунд уходит на то, чтобы вспомнить, как двигать ногами. В норму приходит быстро, и мгновенно набирает приличную для его состояния скорость. Этого хватает, чтобы догнать её. И наконец-то обнять.

Отмечает, что немного изменилась. Грудь больше стала, бедра шире. Но, возможно, он просто не углядел. Она же хорошая девочка, всегда носит закрытую одежду, из-за неё всего не разглядеть, но зато простор для фантазий какой.

Зарывается в волосы рукой, получая тактильный кайф, и целует.

Медлит, теряется. Лижет ее губы.

Не показалось. Действительно очень вкусно.

Давит на подбородок, чтобы зубки свои расцепила и впустила его. Касается языком языка и стонет.

Сладкий ягодный вкус ударяет по рецепторам, взрывает сознание, запускает реакции в теле.

Он в диком восторге. Он может все. Только бы теперь чувствовать её вкус на протяжении всей жизни.

Сжимает упругую попку, поднимает девушку выше и прижимается стояком к ее бедру.

Сейчас он сделает её своей. Так долго он этого ждал.

- Перспи, какого хрена ты творишь? - грубый, похожий на гром голос командира возвращает в реальность.

Ксон не успевает открыть глаза, как девушку уже забирают. Она прячется за широкой спиной его военачальника.

- Алиша…

- Хрениша, солдат. Поспи немного.

И правда ложится спать. А как не лечь, когда тебе в глаз до звона колоколов в голове прилетает тяжёлый кулак командира?

***

Первая часть цикла