Месть Маргариты. Сегодня будет пир

Пробуждение

…кто-то звал меня… чей-то отчаянный крик пытался ворваться в мое сознание… но он был таким глухим и далеким… невозможно ничего разобрать…

…кажется, это важно… во мне зародилось чувство тревоги, и я подалась навстречу этому зову… я открыла свой разум, и миллионы голосов и эмоций накатили на меня, как гигантская волна… их было слишком много… они разрывали на части…

…я оттолкнула их от себя и камнем рухнула вниз…

…со мной что-то происходило… я не чувствовала своего тела… я попыталась сделать вдох, но это естественное движение мне никак не удавалось… было нечем дышать…

Наконец я почувствовала свое тело как огромный комок боли, ломающей меня на куски.

Что со мной?

Я с трудом распахнула глаза и первое, что увидела, это чьи-то тонкие кисти рук, обтянутые коричневой тканью. Нет, не тканью, а ссохшейся кожей – уродливые и кривые фаланги пальцев с длинными ногтями впивались в серую каменную плиту… и это были мои руки.

Память вернулась ко мне яркой вспышкой, и все встало на свои места. Я лежала в каменном гробу, который охранял мой долголетний сон. Я – вампирша, и очень голодная вампирша… Голод заклокотал во мне, набирая силу, выталкивая все другие чувства и не позволяя мне трезво соображать. Физическая боль сменилась другой, невыносимой болью голода. Мысленно я стала звать на помощь, сама не понимая, кого именно, я просто звала, я кричала о помощи! Голод заполнил меня всю без остатка, безжалостно пожирая изнутри.

«Кровь!» – это единственное, о чем я думала. Одно воспоминание о ней, бегущей горячим потоком по моему горлу, вызвало новый приступ боли – все кости свело, и из груди вырвался глухой стон. В панике я начала биться о плиту, которая трескалась и ломалась от ударов, крошкой осыпаясь вниз. Мои кривые пальцы раздвигали куски камня, разгребая путь наружу. Я расталкивала землю, как крот, карабкаясь наверх, изо всех сил упираясь руками, ногами и головой. Ко мне прилипала мокрая земля, но это было совершенно неважно. Я думала только о свежей человеческой крови…

Наконец я вытянула руку вверх и почувствовала пустоту. И тут же что-то схватило меня за запястье и стало вытягивать из земли. Я вдохнула свежий воздух, который заполнил застоявшиеся легкие, разрывая их болью и заставляя вновь работать. И вместе с ним ноздри защекотал острый запах крови. Ничего не разбирая, я вцепилась во что-то зубами, во что-то теплое и мягкое, и в рот потекла кровь, обжигая сухое горло – такая теплая, такая вкусная и желанная; и ощущение блаженства стало разливаться внутри вместе с этим восхитительным напитком. Я стала жевать плоть и жадно высасывать кровь, будто боясь пропустить каждую каплю, а голод все продолжал терзать. Он никогда не знал меры. Кровь – наш источник жизни и силы, и мое тело наполнялось ими, как пустой сосуд наполняется водой. Я чувствовала, как кости болезненно обрастают плотью, а в голове вспыхивали образы, соединяясь в цельную картинку прошлого...

Постепенно ко мне пришло ощущение реальности. Юлиан прижимал меня к себе, обнимая свободной рукой, потому что другая его рука была у меня в зубах. Я жевала его, и он мне это позволял. Он услышал меня и пришел. Мой отец, мой возлюбленный.

Юлиан был моим создателем, он подарил мне другую жизнь, в которой были и свои плюсы, и свои минусы. Перерожденный человек, ставший вампиром, обретает новую семью. Только у нас семья означает нечто другое, нежели у людей. У нас отцом или матерью называют того, кто подарил тебе бессмертие, а дочерями и сыновьями – тех, кому подарил его ты.

Начиная соображать, я ослабила хватку. Мне стало стыдно за свое дикое поведение. Голод притупил все чувства, оставив лишь себя, и я грубо разодрала Юлиану руку – кусочки кожи и мяса перемешались в одну массу на месте укуса. Хоть ему и было больно, он все терпел. Ради меня.

Я стала слизывать сладкую кровь с раны, которая заживала на глазах. Юлиан погладил меня по голове, затем по лицу, убирая измазанные в земле, слипшиеся волосы. Но несмотря на его нежность и заботу, я чувствовала отвращение к себе за свой вид живого, высохшего трупа. Мне вдруг захотелось спрятаться от Юлиана, чтобы он не видел мое тело в таком виде. Я попыталась отползти, но его крепкие руки вернули в теплые объятья.

– Все хорошо, любовь моя, тебе нечего стыдиться, – сказал Юлиан. – Я так рад, что ты проснулась.

Он обнимал меня так бережно, будто в его руках была фарфоровая кукла. Я чувствовала безграничную любовь, нежность и переполняющее его возбуждение и радость.

– Марго, как ты только могла так поступить со мной? – прошептал он мне на ухо.

Да, я поступила… некрасиво. Я никого не предупредила, что собираюсь заснуть на несколько долгих лет. Я просто сбежала, как последняя трусиха.

И мне нечего было сказать в свое оправдание.

Мы сидели на кладбище, на мокрой земле, рядом с моей развороченной могилой. Ночь только началась. Не так давно закончился дождь, пахло свежестью, и было так приятно снова дышать. Тело постепенно крепло, приобретая формы. Кровь Юлиана очень быстро восстанавливала его. Только ненасытный голод еще мучил, но я хотя бы уже могла его контролировать.

Я оглядела себя с ног до головы: в лохмотьях, почти обнаженная и вся в грязи, но уже больше непохожая на труп. Но чтобы стать прежней Марго, мне нужна была еще кровь – теплая человеческая кровь.

– Долго я спала?