Между мирами. Сквозь миры

Глава IV. Разрушение сознания

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЛАЗУРНОГО ДНЕВНИКА.

Мама сидела на земле, держась руками за голову. Она всё время плакала и кричала, но никто из нас не мог ей ничем помочь. Как бы это ни было глупо и нелепо, мы стояли рядом и смотрели, хотя, я думаю, сердце от этого зрелища разрывалось не только у меня. После всего услышанного мне было очень жаль Бела, ведь ему перечеркнули, считай, всю жизнь, но больше всего я боялся за маму, ведь ей было так плохо, а я не мог её спасти. Отец обнимал её, но она его отталкивала, словно была не в себе, а он всё продолжал прижимать её к груди. 

В какой-то миг мама замолчала и перестала вырываться из объятий отца. На пару секунд всё будто замерло, а мама, широко раскрыв глаза, смотрела в никуда. Спустя пару мгновений она вновь начала отталкивать Рена. 
– Кто ты?! Чего ты хочешь от меня?!  
– Ты не помнишь меня? – неожиданно спокойно спросил её отец, хотя все мы были немного шокированы. 
– Кто ты, чёрт возьми?! – вновь закричала мама, тихонько добавив: – И... кто я?.. 

Взглянув в лицо отца, я понял, что он не был так поражён, как мы. Он словно понимал, что с ней происходит. 
– Ты Люси Волвес, Королева Демонов. А я Рен Волвес, твой муж. 

Взгляд мамы на него стал ещё более непонимающим. 
– Мой... муж? – тихонько проговорила она, приложив ладошку к щеке Рена. 
– Да, именно, – ответил он монотонно, сверля маму взглядом. – Ты позволишь мне прикоснуться к тебе, чтобы излечить твою рану? 

Отец словно боялся напугать её ещё сильнее, поэтому не навязывал ей свою заботу и желание помочь, а лишь аккуратно спасал её от того странного состояния, в котором она находилась.
– М... можно... – немного запнувшись, произнесла мама. 

Отец наклонился к ней, обняв её одной рукой за плечи, поцеловал в лоб, а затем полностью прижал к себе и прошептал ей на ухо так тихо, что я едва мог разобрать: «Omoidase». В то же мгновение мама снова начала кричать, извиваться, пыталась вырваться из объятий отца, но он крепко держал её, будто знал, что так и должно быть, что скоро это пройдёт. 

То, что он сказал ей, кажется, было не на латыни, как все остальные заклинания. Я читал в одной книжке, что для самых сильных чар используется ряд других языков, стало быть, это магическое слово действительно очень могущественное. 

Спустя пару минут мама вновь притихла. Придя в себя, она подняла глаза, взглянула на отца и поцеловала его. 
– Рен... Мой родной... Прости, я словно сошла с ума, – разорвав поцелуй и прижав Рена к себе, говорила мама. – В голове всё перемешалось, я думала, она просто лопнет... 
– Не переживай, я всё прекрасно понял, – успокаивал её отец, обнимая в ответ. – Этот монстр ведь вернул тебе твои настоящие воспоминания, конечно, ты запуталась в себе, так бывает всегда. Ничего, всё хорошо. 

Он говорил это настолько нежно и ласково, что мне стало не по себе. Я привык к совершенно другому существу в роли моего отца. Похоже, кроме мамы он вообще никого никогда не любил. 
– Рен, какой же ты у меня замечательный... – молвила мама. – Я люблю тебя. 
– И я люблю тебя, родная моя. 
– Как ты смог остановить разрушение её сознания? – бесцеремонно вмешался Бел, который, очевидно, тоже был удивлён, увидев теплоту их отношений. 

Отец отпустил маму, повернулся лицом к Белу, и в этот миг, кажется, должно было начаться что-то ужасное. 
– Откуда тебе известно про это? – холодно и неэмоционально спросил он у Бела. 
– Я демон. Пока я проходил все круги Ада, я освоил все лечебные заклинания и узнал много подробностей организма демонов, а также узнал обо всех особенностях и болезнях. Так как ты остановил разрушение сознания Люси? Это может сделать только огромная сила, подобная силе Эрвина. Но ты – не он. Объяснись, – размеренно и гладко вопрошал Бел приказным тоном, смотря на отца с какой-то злобой и не сводя с него взгляд. 
– В глубине замка Лакрим есть комната, именуемая Цитаделью Славы. В ней находится независимый список всех существовавших когда-либо демонов, в порядке от самого сильного к самому слабому. Этот список пополняется сам, и имена могут менять свою позицию, если демон увеличивает или теряет свою силу. Этот список нельзя исправить намеренно, но зато можно в него заглянуть и увидеть имена самых сильных демонов в истории. Рассказать тебе о первых трёх позициях в этом списке? 
– Меня больше волнует конкретно твоя способность лечить неизлечимое. 
– Однажды, – продолжал отец, будто не слыша слов Бела, – я был сильно ранен в мире людей. Как оказалось, всё ещё существуют демоны, живущие с людьми, и, что самое смешное, они ненавидят нас – демонов, живущих в отдельном мире. Меня чуть не убили тогда, я был совсем молод и неопытен. Я растерял почти все свои силы и упал в самый конец, на самое дно списка Славы. Я был очень огорчён этим, но моя милая жена каким-то чудесным образом вернула мне силы. Я на радостях побежал в Цитадель, чтобы проверить, на своём ли я 20–ом месте. За всё время, я никогда не смотрел на первую десятку, потому что знал, что меня там нет, и не хотел знать, кто сильнее меня. Но в этот раз на двадцатом месте меня не оказалось. Я посмотрел чуть ниже, чуть выше – меня не было нигде. Тогда я осмелился заглянуть в начало, в первую десятку. И знаешь, что я там увидел? 
– Даже представить не могу, – с поддельным драматизмом воскликнул Бел. 
– Я увидел своё имя на четвёртом месте, – проигнорировав тон Бела, продолжил Рен. – А потом, глянув на первое, я чётко увидел: «Люси Волвес». 
– Что ты сказал?! – вскрикнул Бел, на этот раз действительно поражённый услышанным. Видимо, из его головы успело вылететь то, что нам ранее рассказывал Ами. 
– Что слышал, – рявкнул отец. – Но через несколько дней Люси опустилась на второе место, а я занял первое. С того момента и по сей день я – самое сильное существо в мире. А сделала меня таким моя милая жена, до сих пор занимающая в списке вторую строчку. Эрвин Волвес лишь на третьем месте. 

Бел был ошарашен. Он хотел сразиться с Реном, думая, что ему хватит сил победить, но в ту секунду на его лице было написано, что он осознал тщетность своих попыток. Даже мне стало не по себе, хотя отец и раньше вызывал во мне страх. Но сейчас, когда оказалось, что есть реальное подтверждение его возможностей, я стал бояться его ещё больше. 
– Думаешь, – громко и пафосно спросил отец, – самому могущественному существу мира не по силам остановить разрушение сознания? 

Белу было нечего ответить на это. Мы все осознали огромную мощь, которую отец скрывал в себе. Как оказалось, мы не видели и сотой доли этой силы. То же самое можно было сказать и про маму: её способностей я вообще не видел, она всегда пряталась за спину отца. А теперь выясняется, что она всегда была самым сильным существом во вселенной, однажды отдав часть силы отцу и сделав его слегка могущественнее себя. Слишком много информации за день, на всем нужно было время, чтобы переварить её. Да и ответить на этот монолог отца никто не осмелился. Рен поднял маму, дал ей опереться на себя, и мы все молча побрели к выходу из тоннеля.

Гражданская война тем временем прекратилась. Отряд, что отец послал на борьбу с восставшими, быстро победил, главари мятежа были найдены и отправлены в тюрьмы, а основная часть жителей с радушием приняла свою Королеву вновь, потому что выбора им особо не предоставляли. Мы все вернулись в Лакрим – наш замок, в котором испокон веков жили правители Ада. Лишь Бел не пошёл с нами, но оно и понятно. Я нашёл его на своём любимом озере, где мы с ним встретились впервые. 
– Как ты, Бел? – тихонько спросил я. 
– Тебя это действительно волнует? 
– Если бы не волновало, я бы не спросил. 
– Всё плохо, – быстро раскололся Бел. – Я испытываю какое-то отвращение к себе. Мало того, что я гонялся за несуществующим прошлым, лишился семьи, которую уничтожил твой отец из жажды мести, так я ещё и проникся пониманием к тому, кого должен ненавидеть больше жизни. 
– К Рену? Понимаю. Все 117 лет, что я прожил, с его стороны я чувствовал лишь неприязнь. Он никогда не был мне другом, он был лишь Королём Ада, я не чувствовал, что у меня вообще есть отец. Я был его сыном лишь формально. 
– Мне это знакомо. Когда моя мама умерла, отец обвинил в этом меня и возненавидел. С тех пор я стал лишь наследником престола, никому не нужным мальчиком, чьим воспитанием никто не занимался. 
– В этом мы похожи. Не знаю, винил ли меня отец в том, что ушла мама, но после её ухода он будто не желал признавать, что я его сын. Однако, знаешь, когда я увидел их отношения с мамой, как он с ней ласков и нежен, когда Ами стал рассказывать о его прошлом и о том, что он пережил, я почему-то забыл обо всём, что было между нами за этот век. Я как-то изменил к нему своё отношение, проникся теплотой. 
– Вот и со мной такая история. Я не смог простить своему отцу его ненависть ко мне, но почему-то с пониманием отнёсся к судьбе Рена. Когда ему сказали, что Эрвин переродился спустя сто лет в мире людей, когда он стал думать, что Эрвин – это я, он переродился как сын другой семьи аристократов в том же городе и стал моим лучшим другом. Он был мне самым близким человеком, хотя и дружил со мной лишь для того, чтобы в случае чего помешать мне встретиться с Люси. Однажды мы пошли в лес и наткнулись на стаю волков-демонов – люпов. Он тогда спас мне жизнь, рискуя своей, что сделало меня сильно преданным ему, хотя сейчас я понимаю, что ему, самому сильному демону во Вселенной, ничего не стоило отогнать несколько животных, они испугались, лишь увидев его. А когда я слушал рассказ Ами, мне стало невыносимо жаль Рена, он пережил столько всего ужасного... Но в то же время я стал уважать его, ведь он был сломлен много раз и всё равно сохранил своё «я». Мне показалось, что я смягчился по отношению к нему. Но, когда я вспоминаю, как он бросил меня в Бездну на уничтожение толпе монстров, как он сжёг дотла моё поместье и жестоко убил всех моих родных, разорвав их на кусочки, – всё моё хорошее отношение к нему испаряется. 
– Это была иллюзия, – послышался сзади знакомый голос и шаги. 

Отец подошёл к нам и сел рядом, задумчиво глядя на воду. На нём вновь была чистая, незапачканная кровью одежда – чёрная рубашка с короткими рукавами, заправленная в тёмно-синие джинсы, и чёрные ботинки. Он всегда одевался весьма готично, хотя в этом они с мамой подходили друг другу, ведь мама всегда была в чёрном платье и чёрных чулках. Но я бы не сказал, что они одевались мрачно, это, скорее, было элегантно. Я пытался подражать Рену, одеваясь схожим образом, но у меня никогда не получалось выглядеть так стильно.  

Бел немного покраснел, когда понял, что отец слышал всё его откровение. 
– Извините, что подслушал, – на удивление спокойно и задумчиво сказал отец. – Я не нарочно. Просто хотел присоединиться к вашей беседе, мне тоже есть, что сказать, раз уж всё разъяснилось и подошло к своей логической развязке. 
– А... и давно ты тут? – как-то удивлённо и невнятно спросил я. 
– Я шёл довольно медленно, думая о своём, и успел услышать почти весь ваш разговор. Уж извините. 

Отец ухмыльнулся, но как-то по-доброму. Поняв наши чувства, а не начав насмехаться над ними. 
– То, что ты видел тогда, – сказал он, обращаясь к Белу, – это была лишь иллюзия, которую я создал. Твои родные живы. Я не такой моральный урод, чтобы подвергать столь жестокой расправе ни в чём не повинных людей. Мне нужно было сломать, запугать тебя, чтобы ты отрёкся от своих чувств к Люси, которые я не мог принять. Я бы не стал всерьёз убивать твою семью, ведь, как ни крути, я привязался к вам за те 18 лет, что прожил в мире людей. Всё, что произошло за эти годы, не было ложью, я и вправду считал тебя своим другом. Сказать могу лишь сейчас, потому что уверен, что Лю навсегда только моя и ничья больше. А в тот момент ты был моим главным противником в борьбе за неё, поэтому от меня было столько агрессии в твою сторону. 

Сейчас отец был откровенен и, думаю, Бел это тоже почувствовал. Кажется, нам теперь нужно будет привыкать к совершенно другому образу Рена. 
– Айрес, – обратился он ко мне, – перед тобой я больше всего виноват, прости меня за моё отношение. Дело действительно было в твоей матери. Несмотря на то, что в тебе течёт моя кровь, родила тебя всё же женщина, которая предала меня. Я тогда очень сильно злился на Люси за её измену и не мог полюбить существо, которое она носила под сердцем, хотя в итоге и не разлюбил её саму. Не знаю, сможешь ли ты это понять сейчас, но, возможно, поймёшь попозже, когда в твоей жизни появится кто-то столь милый сердцу. 
– Не переживай, я всё понял. Я не держу зла на тебя, отец. 
– Я был бы рад дружить с вами обоими, если ещё не поздно, – неожиданно сказал отец. – Вы оба очень неплохие демоны. 
– Иллюзия, говоришь? – задумчиво произнёс Бел. 
– Да. Никакого вреда тебе, по сути, кроме плохих воспоминаний, я не причинил. 
– Что ж, я не против вернуть наши прежние отношения, – улыбнувшись, сказал Бел. – И, если честно, я охладел к Люси. Когда я понял, что всё было ложью и мы не любили друг друга сотню лет назад, я понял, что ваши отношения намного важнее, чем моя симпатия к ней. В глубине души я отпустил её, она твоя. Теперь я могу быть ей просто другом, можешь не ревновать её ко мне. 
– Достаточно надменно, учитывая, что она всегда была, есть и будет моей, – улыбнулся Рен. – Но я очень рад, что ты принял такое решение, ведь Люси тоже нужны простые друзья, как и мне. Ну а ты? – спросил отец, повернувшись ко мне. 
– Куда мне деться от Короля Ада, папа? – засмеявшись, ответил я. 
– Забавно, как сильно ты похож на Лю, – улыбнулся отец. – Голубоглазые любители одинаковых словечек. 
– Маменькин сынок, – язвительно произнёс Бел и засмеялся. 
– Это уж точно, – присоединился отец. 

Я никогда раньше не видел, как он смеётся. Такое выражение лица однозначно идёт ему больше.