Между прочим...

Между прочим...

Таких любознательных принято гнать
из рая!
Ты знаешь, какое блаженство - не знать?
Не знаю.
Улики, следы, детективная прыть
погони.
Ты помнишь, какое блаженство - забыть?
Не помню.

Вера Павлова

Случается, что буквально всё в жизни даётся и свершается легко, весело, можно сказать играючи. Подобное бывает в раннем детстве: бежишь вприпрыжку, едва касаясь земли, вокруг всё разноцветное, нарядное, большое. Чтобы парить над землёй не требуется никаких ровным счётом усилий.

Но неожиданно мир буквально на глазах стремительно меняется: темнеет, будто накрывающая землю внезапная летняя гроза посреди дурманящей солнечной тишины. Отгремит, отсверкает буйная стихия, разметав вокруг обломки живого и мёртвого, насытит землю влагой, воздух озоном, кровь адреналином, и стихнет, оставляя впечатление головокружительного приключения с элементами мистического оцепенения и едва не захватившей всё существо неподдельной паники.

Несколько минут первобытного страха и всё. Этакая мистерия, очищающий ритуал, после которого обновлённая жизнь вновь начинает казаться праздником.

Увы, не в моём случае.

Оглядываюсь и понимаю – заблудился: не мой это мир, не мой – чужеродный. Эмоции не мои, чувства непонятные, незнакомые хмурые люди вокруг, нагромождение загадок и тайн, тревожность… пустота.

Куда теперь идти, зачем вообще это нужно, почему необходимо покидать уютное, гостеприимное и приветливое жизненное пространство, что делать с неприятными, враждебными впечатлениями!

– Между прочим… твоя жена, – с заговорщическим прищуром, подозрительно нервно оглядываясь по сторонам, пытался развлечь меня приятель, Генка Постников, наклоняясь к самому уху для пущей убедительности.

– Терпеть не могу все эти “между прочим”, дружище… и прочие методики непрошеного участия. Предпочитаю не заглядывать в замочные скважины. Каждый человек имеет право на тайну. Пусть и у моей Зойки будут интимные секреты. Тебе-то зачем сплетни собирать?

– Ну… ты даёшь, – удивился назойливый доброжелатель, стремительно теряя ко мне интерес, – там такое… впрочем, как знаешь. Хозяин – барин. Кто предупреждён – тот вооружён.

Я пытался выглядеть уверенным, сосредоточенным, спокойным, но дрожь в коленках и учащённый пульс выдавали крайнюю степень волнения.

Естественно, мне было не по себе. Я не то, что догадывался – определённо знал, чем должна завершиться его гремучая фраза, сам о роковой неизбежности думал.

У Зойки появился мужчина, я даже уверенно знал – кто именно. Жена в моём присутствии проявила в полный рост своё к нему интимное отношение, зачарованно, восторженно глядя на бывшего одноклассника, Витьку Кретова, зардевшись при этом как влюблённая курсистка.

Нет, даже не так – она бессовестно любовалась плечистым улыбчивым парнем, едва не выпрыгивала навстречу его улыбке из предельно открытого сарафана, а он в свою очередь слюняво поедал мою жену слишком откровенным, можно сказать плотоядным взглядом, нагло исследуя то, что скрыто под цветастой обёрткой лёгкого летнего наряда.

Так друг на друга могут смотреть лишь люди, имеющие тайные пикантные отношения.

Не было у меня иммунитета от подобной напасти, как не было до того момента причины рассуждать о доверии и неверии.

Зойка, моя Зойка, как же так!

Память услужливо выложила для обозрения цветную картинку, ту самую, когда мы первый раз остались в её комнате наедине. Помню, как медленно, словно пытаясь поймать яркую бабочку, протягивал руки к спутанной порывом ветра из раскрытого окна безумно интимной пряди волос (движение завораживало неопределённостью: угадает ли она, как я намерен поступить, дозволит ли прикоснуться, решится ли впервые в жизни пойти навстречу нескромному желанию), ловко вытащил заколку, распустив причёску типичной отличницы.

Золотистые Зойкины волосы пружинисто рассыпались по плечам. Свет фонаря на мгновение высветил растерянное, настороженное выражение девичьего лица.

У меня влажно блестели глаза, во взгляде (я это чувствовал каждой клеточкой до предела перевозбуждённого тела), лихорадочное предвкушение предельной близости долгожданного приза.

Губы мягко коснулись нежнейшей шеи.

Девичье тело зябко вздрогнуло, испуганно напряглось. Любимая принимала решение. Или давно одобрила трогательное чувственное вторжение .

Воздух… его катастрофически не хватало. Где воздух! Почему же так жарко?

Переживания и их оценка случились потом. Рассуждать, обдумывать, взвешивать, в те томительные мгновения было некогда. Да и нечем. Мозг отключился, передав бразды правления интуиции, неодолимому бессознательному влечению и первобытным рефлексам.

Когда началось наше трепетное единение?

Ах, да, в том маленьком кафе в летнем парке. Кажется, я зашёл купить стакан холодной минералки. Было жарко, на рекламном плакате в прозрачном бокале так реалистично лопались пузырьки, что нестерпимо захотелось освежиться.

Приятная прохлада в кафе, запах свежемолотого кофе, приглушённые звуки чарующей мелодии, расслабили. Захотелось подольше остаться в уютном комфорте.

За соседним столиком как-то неестественно держалась за руки нарядная парочка.

В глаза бросалась немедленная готовность девочки убежать, наговорить собеседнику грубостей. Она часто-часто моргала махровыми ресницами, яростно сжимала побелевшие от напряжения губы. В вытаращенных глазах (так мне показалось) едва удерживался слёзный шквал.

Девчонка посмотрела на меня как-то особенно, словно просила защиты, поддержки.

Я сделал попытку вмешаться, привстал, но неожиданно был остановлен отрицающим движением её головы.

Не помню, о чём я думал. Кажется, за несколько мгновений сочинил любовь: целый том, начиная с неловкого признания, заканчивая воображаемым счастливым будущим с будоражащими воображение волнительными деталями.

Конечно, я не верил в чувства, вспыхивающие с первого взгляда, но не мог отвести от её потерянного лица взгляд именно потому, что предположил возможную взаимность.