Между сказкой и страхом

Между сказкой и страхом

«Улыбайся. Выпрямись. Помни, здесь ты не Анна, » — постоянно повторяла я себе под нос, направляясь в самое просторное и богато отделанное помещение дворца — бальный зал, размеры которого, наверное, могли бы уступить громадам залов Петергофа. Дверь стояла открытой, и оттуда доносились звонкие, высокие голоса. Стоило мне войти, как загремела музыка, и толпа расшевелилась.

Сегодня в резиденции герцогини Девонширской на Пикадилли костюмированный бал. Торжество приурочено к бриллиантовому юбилею правления Виктории как королевы Англии. Она не будет присутствовать на балу: сказалась больной. Да и со смерти супруга она редко участвует в таких развлечениях.

Для бала мне пришлось заказать итальянский венецианский костюм Дездемоны. Королева даже не догадывается, что средства на его пошив были взяты из казны. И это заслуга её сына.

Наследный принц Берти в костюме главы Мальтийских рыцарей долго стоял в центре большого зала, опустив взгляд и нахмурив брови. По-видимому, погружён в мрачные думы. Заметив меня, он поднял голову в потолок и улыбнулся так, что борода его стала шире. Принц погладил её и наконец решился подойти ко мне, чтобы пригласить на время вальса. 

— Добрый вечер, Ваше Высочество, —  дребезжащим голосом сказала я и, не глядя на него, сделала реверанс.

При приветствии Берти ограничился поклоном. Машинально я поправила кудряшки на висках.

— Джулия, Вы очаровываете меня своей красотой, — проговорил он, глядя на мои губы своими голубыми глазами, окруженными мелкими морщинками. Я притянула к себе принца и прижалась к нему, чувствуя, как бьется его сердце. Его голос пробудил в моей голове воспоминание о вчерашнем вечере. Сидя на кровати в личных покоях принца,он шептал мне неприличные глупости. Твердил, что любит меня, что ему тяжело держать эту любовь в тайне от любимой матушки.

Жаль, он не знает главного обо мне.

***

После эпидемии две тысячи двадцать первого года все так называемые визовые центры находились только в столице своей страны. Консульства в Петербурге, Екатеринбурге, Казани, Самаре, Новосибирске, Калининграде, Ростове-на-Дону закрыли свой приём. Теперь визу можно получить только в Москве. Выезжать разрешалось не всем, существовали определённые критерии. Кроме того, ожидание собеседования затягивалось минимум до ста двадцати дней.

У отца бизнес в Нью-Йорке, так что вместе с матерью они переехали туда семь лет назад, в то время как я решила закончить университет. И вот уже на протяжении трёх лет я переводчик с английского и немецкого в одной крупной компании. Паша... Мой парень и единственный человек, что удерживал меня в России — погиб. Разбился на мотоцикле... Занесло под фуру. Я смотреть не могла, когда его хоронили.  Чтобы хоть как-то отвлечь себя, я брала проекты день за днём, переводила сутками, отвлекая себя от мысли о смерти любимого человека. Через неделю бешеного ритма пришла к заключению, что дальше так продолжаться не может. Решила как можно скорее получить визу и отправиться в гости, к родителям. Безумно хотелось перезагрузки.

В здании визового центра Москвы, на нескольких этажах, располагались окошки; всего их триста десять и бог знает, где им конец. Почти весь день мне пришлось потратить, чтобы пройти всю очередь и добраться к свободному окну.

— Заграничный паспорт, справка с работы, справка из банка... Так, кажется, это весь пакет документов, и дома я, к счастью, ничего не оставила, —  прошептала я.

Вариантов исхода событий всего два: или отказ, или ожидание собеседования затянется на год. Что ж, работа - единственное спасение от душевного горя.

***

Уже на следующей неделе мне пришло письмо с просьбой явиться на то самое собеседование. Моему удивлению не было предела, ведь так быстро туда ещё никто не попадал. В новостях, по крайней мере, так и вещали.

И вот я снова в царстве офисных небоскребов города; на входе меня встретила молодая девушка в тёмно-синем брючном костюме и провела в лифт с прозрачными стенами. Её тёмные волосы были собраны в тесный пучок. Казалось, у нее вот-вот полопаются вены на лбу. Мы прокатились до шестидесятого этажа. Девушка сочувственно посмотрела на меня, но затем на её лице вновь появилась маска строгости. Она привела меня в комнату, которую освещала одна лишь лампочка в центре потолка. В центре, за дубовым столом, на фоне безупречно чистых зелёных стен, сидел мужчина лет сорока пяти, одетый в серый костюм со строгим серым галстуком в полоску. Левой рукой он держал толстую папку, правой попивал крепкий чёрный чай. При нашей встрече мужчина ограничился кивком головы в мою сторону. Я восприняла это как знак приветствия и последовала его примеру. Первое, что бросилось в глаза — его длинный орлиный нос, а за ним и остальное: немного грубые и резкие черты лица, чёрные, с проседью волосы и пронзительный взгляд серых глаз. Незнакомец приглашающим жестом указал на стул цвета капучино с высокой прямой спинкой. Опустошив кружку, он поправил галстук, который явно мешал ему дышать, и поднялся со стула. И пока он говорил, я унюхала в потоке его слов едва уловимый запах валокордина.

Это был конфиденциальный разговор. Тогда-то я и попала под программу АIR2020. Мне собирались выдать американскую визу сразу же, как только я выполню их условие. Не знаю, может, на меня подействовала обречённость, но я быстро согласилась на это, даже не подумав. К тому же, мне показалось, что это необычно и совсем не опасно.

Как оказалось, Россия вместе с Соединёнными Штатами специально разработала вирус, поражающий страну за страной, и ввели карантин, чтобы отвлечь общество и тестировать новую, разработанную Америкой, технологию – монохрометр. Это технологический проём, соединяющий два отдаленных местоположения, разделённых пространством и временем. Зайдя в широкий и невысокий эллипсовидный портал, сквозь фиолетовую дымку, ты попадаешь в тоннель и идёшь по нему к белому и неясному свету. Это всё, на что были способны американцы — гораздо более высокой планкой для них были другие аспекты перемещения, такие как рай и ад.