Микробушек

Микробушек

      Микробушек наклонился к запотевшему окошечку жёлто-серого киоска, закусил сигарету и полупробасил-полупрохрипел, да так, что впору было провалиться сквозь землю и сразу же закопаться. Желательно поглубже и понадёжнее. Чтобы не откопали.
      — Чо делать-то будем?
      Навстречу его замёрзшему носу высунулась пятерня с наколкой то ли «за ДТП», то ли «за КПП», а может, и вовсе «за БЦЖ» и поманила указательным пальцем к себе. Немного погодя Микробушек наклонился ещё ниже и от натуги скривился в нечеловеческой физиомордии. 
      — Ну? — ещё страшнее пробасил он сиплым шёпотом.
      — Антилопу в Африке раком гну, — ответил ему голос со строгой учительской выправкой.
      Мимо ларька процокала барышня в меховом пальто. Она глянула на Микробушка с подозрением и тут же отвернулась. На остановке уже толпились подростки и какой-то престарелый очкарик с советским дипломатом в руке. Все они мялись, и никто не желал быть тем самым смельчаком, готовым отогнать верзилу Микробушка от маленького ларёчного окошка. Оккупант крепко держал осаду, так его растак по матушке и по батюшке. Но вслух никто не отважился высказаться, зато на лицах это так красочно отображалось, что хоть картину пиши «С какой стороны подобраться к фашисту». Хотя фашистом Микробушек отродясь не был.
      Но тут к спасению утопающих в декабрьском снегопаде дверь широко открылась и услужливо пригласила Микробушка внутрь. Толпа на остановке хором облегчённо выдохнула, и подростки накупили сладостей и гадостей, а мужичок бич-пакет, воду и водку. Водку ему, конечно, никто бы не продал. Закон. А законы надо соблюдать. На этот самый случай над окошком малёхонькими-премалёхонькими буквами было написано: «Купившему „Ананком“ или чупа-чупс водка в подарок». 
      — Не палёнка? — строго спросило старшее поколение, стянув очки на кончик носа и изучая этикетку. 
      — Обижаете, — оскорблённо ответил учительский голос.
      Мужичок расплатился, спрятал бутылку в дипломат и бодрым ученическим шагом шестиклассника уплыл в снегопад.
      Микробушек вытер растаявшие снежинки, ныне воду, с подбородка и зябко шмыгнул носом. Из-под капюшона выглядывали каштановые волны-кудри и зарывались в бурый воротник. Внутри ларька было тепло. Пахло супом, и аромат торопился скорее осесть на всё вокруг и перезимовать до весны, а там на смену придут другие запахи. Верба, мать-и-мачеха, талый снег, весна-красна. Микробушек издал «Бр-р-р» и поёжился, отогреваясь.
      — Людушку-лесорубушку нужно до пятницы убрать. Край в ночь с пятницы на субботу, но нам и заплатят тогда не ставку, а половину.
      — Вор̀он Вор̀оныч, так не успеть...
      Вор̀он Вор̀оныч так посмотрел на Микробушка, что слова сами собой заползли обратно под язык и притаились за зубами. 
      — Лесоруба сожги.
      — Это ещё зачем?
      Вор̀он Вор̀оныч терпеливо пояснил, разжевал товарищу, как дитю неразумному, почему надо делать так, а не иначе:
      — Потому что дерево горит, вот и у лесоруба та же судьба. 
      Микробушек опешил. Вот те раз: теперь никакой инициативы не прояви, а действуй по указке, живи по алгоритму, в туалет ходи по времени, а не по нужде. То есть обоссысь, но терпи, тварь дрожащая. Он вытащил смятый листок в клеточку, положил папиросу в нагрудный карман, поплевал на раскрасневшиеся пальцы и развернул бумажку. Пробежал глазами по строчкам и усмехнулся. Почесав подбородок, он весёлым басом хохотнул:
      — А Моряка тогда утопить, что ли?
      Вор̀он Вор̀оныч развёл руками:
      — Дурак, что ли? И Моряка сжечь. Подлодки ведь тоже хорошо горят. Вот и жги, покуда жжётся.
      Микробушек убрал довольную лыбу с лица и враз посерьёзнел. Понял, не дурак, как говорится. Затем поколупал пальцем свежеприбитую пластиковую обивку ларькового нутра, но Вор̀он Вор̀оныч учительским тоном попросил оставить киоск в покое и не рушить новорождённое изваяние. Казённое имущество как-никак. Микробушек вздохнул и полез в карман за телефоном. 
      В ногу со временем Микробушек не шагал, потому простенькая мобилка, она же кнопочная пиликалка, видала ещё марш нулевых. А вот жива до сих пор старушка и служит верой и правдой Атланту свет Микробушке. 
      Детина детинушкой, а пальцы очень нежно, с аккуратностью пианиста и материнской любовью, нажали шесть кнопочек. Микробушек поднёс верную мобильную подругу к уху и прислушался к настойчивым гудкам. 
      — Аркадмий на проводе, — ответил жующий и ленивый от еды голос.
      — Это Нико... Гр-р-р! Микробушек, — он посмотрел в листок, прочитал под номером два «Людушка-лесорубушка» и продолжил чеканить басом, что медведь в брачный период: — Шкатул Медоед готов разорять ульи. 
      На том конце перестали жевать, сглотнули и что-то пробубнили. Потом поняли ошибку, исправились и уже внятно ответили: «Принял».
      На вопрос о жучках Вор̀он Вор̀оныч отрицательно помотал белокурой головой. Микробушек попросил налить ему воды, прокашлялся и выпил залпом. Не закусывая. Хотя от карамельки бы не отказался: вкусно разве просто так воду кушать? 
      Вор̀он Вор̀оныч по-отечески похлопал Микробушка по плечу, хотя был младше его на год, пять месяцев и шесть дней, и по-армейски напутствовал:
      — Не ссы. Впервой, что ли?
      Микробушек цокнул языком и натянул капюшон посильнее. Чай, не месяц май на дворе. Задание получил, водички студёной попил — пора и честь знать. Проваливай, то есть, мил человек.
      — Эх, Вор̀он Вор̀оныч, нам ли, киллерам-супостатам, быть в печали? Ладно, бывай. Как отхаракирю Лесорубушку, звякну.
      И ушёл Микробушек вслед за снегопадом, навстречу заданию и Новому году. А Новый год, собака такая, на носу. Надо детям-спиногрызушкам подарки купить, а миложёнушке сапоги новые обещал. «Так что, — нашёптывал Атлант басом-шёпотом себе под замёрший нос, — Микробушка, сукин ты сын, уж не подведи, успей до пятницы, а то вздрючат тебя не по-детски».
      Вот завалит Лесорубушку Микробушек, а там и праздники подоспеют, с пылу с жару. Отдыхай не хочу. Красота.