Миротворцы

Миротворцы

Лида давно начала что-то подозревать, хотя точно не помнила, когда появилось это липкое чувство. Классических симптомов не было – муж не задерживался на работе, не обзавелся друзьями, с которыми проводил бы все свободное время. Но его холодность и отстраненность трудно не заметить, а еще труднее списать на внешние обстоятельства и обилие работы.
Анализируя ситуацию со всех сторон, Лида уже не могла с точностью утверждать, вспомнила она или накрутила себе лишнего. Несколько недель назад. В гостях у друзей. В комнату вошла женщина – бесспорно красивая. И Савелий так посмотрел на нее… У Лиды не было привычки ревновать мужа и причин не находилось. Скорее, он отличался этим, но боролся с собой, чтобы не докучать супруге.
Ничего особенного после того вечера не произошло. Лида была уверена, что Савелий не встречался с Еленой, но определенно думал о ней. Не то, что бы Лида извелась догадками, сомнениями и самокритикой, но, разумеется, подобные мысли покоя не прибавляют. Оного и так не хватает при наличии маленького ребенка, пусть это и спокойная послушная девочка.
Лида не располнела после родов, и материнство ей шло. Даже если бы ей не говорили об этом на каждом углу, она сама видела. Часто пугали разговорами о ревности мужа к ребенку из-за невнимания жены. В их семье такого не произошло. Наоборот, с рождением дочки все наладилось. Если до того что-то и было не так, Лида винила в этом только себя. Редко, но бывало, накатывали приступы уныния, и она, приходя домой, плакала, пила валерьянку и зарывалась под плед, лицом к стене. Она помнила, что надо готовить обед, муж придет с минуты на минуту, а он в ее депрессивных состояниях нисколько не виноват, но часто воспринимал их на свой счет. Лида надеялась, что он верил ее вранью про головную боль или еще какие физические недомогания. Но сомневалась. Сева хоть и не излишне чуткий, но любит жену, а это порой все осложняет.
Теперь же он приходит домой молчаливый, потерянный, непривычно замкнутый. Для Лиды такое состояние в порядке вещей, но Сева погружает весь мир во мрак одним видом. Он любит детей и с Дуняшкой возится куда талантливее жены.
После ужина, за которым Савелий почти ни слова не проронил, разбрелись по разным углам. Дуняшка ползала туда-сюда. Говорить еще толком не начала, но старательно произносила отдельные звуки. Родителям и этого достаточно. Около десяти вечера, уложив дочь спать, Лида не выдержала. Подошла к мужу, безразлично уставившемуся в ноутбук, села на подлокотник и тихонько спросила:
— Севочка, у нас все в порядке?
Он понял, несмотря на пространность вопроса и не отмахивался уточнениями.
— Все в порядке, малыш.
Взял ее за руку, попытался изобразить во взгляде былую теплоту. Лида кивнула, не зная, что еще сказать, хотя обдумывала варианты весь вечер.
— Просто наваждение какое-то. Ты должна понять. Все пройдет.
— Может, хочешь побыть один какое-то время? Мы с Дуняшкой могли бы пожить у дедушки…
— Нет, ни в коем случае! Вы мне очень нужны. Обе.
А дальше разговоры о том, что надо больше времени проводить вместе, дочка уже достаточно взрослая, чтобы таскать ее по общественным местам, хоть в ближайшие выходные. Лида слушала и кивала. Внутри расползалась пустота и боль. И почему-то обида, хотя она верила мужу.
Мы все переживем, все преодолеем, — твердила себе при каждом натиске уныния, в ожидании выходных. Будто они что-то изменят.
* * *
В торговом центре толпы народа в субботу. Многолюдность всегда утомляла Лиду, а от пестроты витрин кружилась голова. Пока сидели в кафе, дочка спала. Уходить не спешили, боясь, что громкая музыка разбудит ее. Сидели молча. Лида с облегчением вздохнула, когда девочка проснулась – мирно, без слез и шума. Правда, попытки посадить себя в слинг сразу пресекла.
— Пусть побегает, надо куда-то энергию девать, — рассудил Савелий.
Лида первой заметила, что дочь подошла к эскалатору и доверчиво протянула ручку какому-то мужчине. Тот слегка наклонился, взял ее за руку и остановился.
— Ждем, ждем, — услышала Лида, подбегая к незнакомцу. Тот едва заметно улыбался, глядя на девочку, а она, казалось, не понимала, что дядя – чужой и задерживать его не следует.
— Ради Бога, извините…
— Да ничего страшного.
Их взгляды встретились, и на секунду Лида перестала слышать оглушительную музыку. Руслан. Постаревший, погрустневший, но узнаваемый. И он узнал ее.
А вот и папа. Просто идиллия. Маленькая счастливая семья и матерый неудачник.
Сева предложил посидеть в кафе, пообщаться, хотя Лида с трудом представляла, как это возможно. Она умеет владеть собой, и никто не знает, как горько может в одиночестве рыдать человек, улыбающийся всем вокруг и фонтанирующий остроумием.
Руслан, видимо, тоже не представлял совместных посиделок и вежливо раскланялся. Савелий подхватил дочь на руки, и направился в противоположную сторону. Лида плелась следом, пытаясь придать взгляду заинтересованность при обозревании витрин.
— Что на душе колышется? — прохладно спросил Савелий
— Пока не знаю.
Сева окинул жену взглядом. В белых джинсах и голубой футболке Лида выглядела ярко и привлекательно. Красивые волосы. Спортивная фигура. Всю беременность не вылезала из бассейна, а на восьмом месяце чуть не побежала играть в баскетбол – еле удержал. Замучилась с огромным животом, засиделась. Любому польстит, когда рядом такая красавица.
— Хочется допытаться, чувствуешь ли что к нему, — признался Савелий.
— Рада твоей честности. Молчание уже невыносимо. Но правда не знаю. Встретила и встретила, что такого? В одном городе живем. Это уже не наваждение.
— Это уже упрек?
— Солнц, разве я вправе расточать упреки? Побойся Бога.
И снова молчание, но менее тягостное.
* * *

На следующий день Лида с дочерью гуляла в парке. Это не было обычным местом их прогулок, но таскаться по двору надоело смертельно. Не получалось у Лиды болтать ни о чем мамочками, а Дуняшке, казалось, так же непросто ладить с другими детьми.
— Вот уж не ожидал встретить вас опять, — Лида не сразу узнала голос.
— Я тоже никак не ожидала.
Она сдержанно улыбнулась Руслану, который, не дожидаясь приглашения, сел рядом на лавочку.
— Давно ты замужем?
— Два года.
— Признаться, не ожидал, что у вас все серьезно.
— Почему же? Мы оба выдали себя с головой еще на дне рождения, если помнишь.
Она не лукавила. Последующие события того вечера вытеснили из памяти надрыв встречи с Русланом. А встретились они на дне рождения Севы. Он уже был влюблен, но понимал, что Лида не торопится отвечать взаимностью, ухаживания принимает грустно и неохотно. Но поскольку она была свободна, Савелий не отступал. Решил закатить праздник, позвать старых друзей, показать любимой свое обиталище.
Она была прекрасна в тот вечер – ей хотелось быть красивой для Савелия, хотелось понравиться его друзьям. В конце концов, хотелось просто развеяться, почувствовать себя живой, нужной, привлекательной. Гости толпились по всем комнатам, разбивались на маленькие компании, курили на балконе, мирно общались, полируя двери… словом, друзей у Севы много. Разве предугадаешь такую встречу? Разве спрашивала она его: знаешь такого-то и растакого-то? Да и кто предполагал, что Руслан решится на творческий диалог, закрыв дверь кухни?
Лида не высказала тогда наболевшее, хотя он дал ей шанс. Но услышав фразу «за что ты так ненавидишь меня, неужели я сделала что-то настолько страшное….», опешил. Не мог сообразить, что ответить, пытался разубедить, нес какой-то бред, атаковал вопросами – по большей части риторическими. Лида чуть не расплакалась. Оба поняли, что все могло вернуться на круги своя, если бы кто-то не вломился в кухню.
— О. Русь, я тебя везде ищу! – Лида не помнит, кто это был, да и не успела всех запомнить. Но этот кто-то начал забалтывать Руслана, а тот безуспешно пытался отделаться от бестактного собеседника.
На секунду Лида замешкалась. С одной стороны мучительно хотелось остаться, поддаться на провокацию, дать им второй шанс… или уже третий? Но с другой, надо хоть иногда включать разум, а он давно талдычит, что пути назад нет. Хватит наступать на грабли, хватит жить иллюзиями и аффективными вспышками.
Она ринулась прочь, оставив Руслана с «другом». Руслан пытался догнать ее, но друг оказался навязчив и не прекращал о чем-то разглагольствовать. Она слышала, как Руслан ее окликнул. Не обернулась. Зашла в туалет, вызвала с мобильного такси. Потом быстро нашла Севу и поставила перед фактом: надо уехать. Ты не при чем – вечер прекрасный, все замечательно. Лида не пыталась выдумывать причин. Сказала только, что хотела бы уйти незаметно.
— Знаешь, никогда не любил праздновать свой бёздник… просто хотел, чтоб ты пришла. Все только ради этого затеял.
Лида не успела прислушаться к чувствам – зазвонил телефон. Незнакомый номер — должно быть, такси. Нет, Руслан. Едва услышав его голос, Лида отключила трубку.
Такси перезвонило сразу после. Лида увидела машину в окно. Сева понял, что она не хотела идти через весь дом. Пальто можно и потом забрать. Он открыл окно и спрыгнул в сад.
— Иди ко мне, не бойся!
— Сумасшедший!
— Сегодня можно.
Поймал ее, поставил на землю, и они побежали к машине. Было холодно – конец октября. У машины долго не прощались — и без того грустно. После очередной попытки убедить Севу, что вечер удался, и справиться с чувством вины, Лида погрузилась в такси.
— Так, подвинься, — он сел рядом и обратился к шоферу: — поехали.
— А гости, твой праздник, твой дом?…
— Им хорошо и без меня. А праздник продолжается.
Он раньше не был у Лиды, но ей стесняться нечего – в ее квартирке всегда порядок и уют, она не могла иначе. Всю дорогу Сева обнимал и целовал ее и ни о чем не спрашивал. А телефон вибрировал в сумке, но Лида делала вид, что не слышит. Сева телефон не взял, так что его никто не беспокоил.
— Позвоню на домашний от тебя, если позволишь. Кто-нибудь возьмет трубу, я надеюсь…
Слушать забавно: не знаю, когда вернусь, продолжайте без меня. Если надумаете уходить, оставьте ключ под дверью.
Лида сомневалась, что стоит рассказывать Севе о случившемся и о Руслане вообще. Все-таки они если и не друзья, то хорошие знакомые, да и влюбленному человеку неприятно будет слушать излияния подобного рода. Сева и не настаивал – только подталкивал и намекал. Лида не выдержала – поведала все, от начала до конца, но не назвала имени. Сева мрачнел по мере ее рассказа.
— Малыш, пойми, я же теперь не смогу ни с кем общаться, всех начну подозревать…
— Общайся со всеми как прежде, все уже минуло. Позже я скажу тебе, но пока не стоит.
Они приготовили ужин. Нашлось красное вино и любимая музыка. Стало так легко и хорошо без недомолвок и белых пятен.
— Вот это я понимаю, праздник! — мрачность исчезла, но во взгляде осталась легкая грусть, — оставишь меня на ночь? Я буду хорошо себя вести.
— Разумеется, у меня же две комнаты!
Лида обрадовалась, что он остался – после ухода гостей бывает пусто и одиноко.
Ближе к новому году Сева сделал предложение Лиде. Она терзалась противоречиями и терзала родных и подруг. Все в один голос советовали предложение принять – парень отличный и так тебя любит, хватит с ума сходить по тем, кто того не стоит. И вообще, с ума сходить не надо – все должно быть трезво и взвешенно, по словам мамы. Семью создаешь, а не свитер покупаешь.
Да, голова кругом от любви к Севе не шла, но Лида уже не могла помыслить жизни без него. Обвенчались в феврале – обоими нелюбимом месяце, потому и хотели освятить его памятной датой. А через год родилась Дуняшка – в марте, на Евдокию. Лида всегда знала, что у нее будет дочь и хотела назвать ее в честь бабушки. Сильной женщины, пережившей блокаду Ленинграда.
— Ох, как я влюблялась! – часто вспоминала бабушкины перлы. — Ты не представляешь! А через неделю смотрю – у него коленки на штанах пузырями, ботинки грязные… и все!
У Дуняшки Севины глаза и Лидины черты лица. В целом не поймешь, на кого она похожа. Вот и сейчас, Лида смотрела на дочь и проматывала последние два года кадр за кадром. Как изменилась жизнь! Не раз она задавала себе вопрос, как все сложилось бы, если бы она дослушала Руслана. Или уехала бы одна, а Севка допытался бы у Руслана, в чем дело. Могло случиться и так, что именно Руслан увидел бы ее у такси и увязался бы следом. Словом, куча вариантов один другого ярче. И почти за всеми виделись обломки трех жизней.
Этот человек, сидящий рядом и пристально смотрящий на нее… Что ему надо? Главное, она излечилась от губительной страсти. Теперь ей даже не хочется находиться рядом с ним, не хочется, как ни страшно признаться себе самой, чтоб он прикасался к ее дочурке. Он, который меняет девушек чаще, чем нижнее белье, и каждая новая моложе предыдущей. Он, заливающий алкоголем душевные пустоты и хвастающийся, что по лицу этого не видно. Было. За два года проступило.
— И как, хорошо тебе живется? – спросил он напоследок. – Все, как ты хотела?
— Ты даже не знал, чего я хотела.
— Я догадывался, — он усмехнулся.
— Тебе же все обо мне ясно – вот и не пустословь.
— Ну, надо же разговор поддерживать.
— Кому надо, Русь?
Хорошо, что девочка не видела, как вчерашний дядя пытался поцеловать маму на прощанье. Лида не просто увернулась, а шарахнулась, словно он пытался ее ударить. Теперь непонятно, почему этот человек так долго занимал ее сердце?
* * *
В одну из суббот Сева буквально выпихнул жену проветриться. Встретиться с подругами, пройтись по магазинам. А с дочкой останется он – Лида так замоталась в последнее время, что жалко смотреть. С подругами она не встречалась – хотелось побыть одной. Побродить по городу, послушать музыку в наушниках, посмотреть на людей.
Когда она вернулась, Сева был один.
— Евдокию к дедушке отвез – он дико соскучился. И всех нас вечером ждет, кстати. А пока, давай-ка поговорим.
Не о Елене и не о Руслане. Не о любви или влюбленности. Не о чувствах и разуме. Обо всем отвлеченном – как раньше. Пока не опустеет рюкзак с вином, а тогда уж можно и частностям. И как хорошо вместе молчать, помнишь? Разве есть кто-то ближе и дороже? Разве можем мы с чем-то не справиться пока вместе? Что Господь сочетал, человек да не разрушает…
И как легко, прижавшись к любимому и крепко обняв его, с улыбкой сказать:
— Видели недавно твоего дорогого друга. Целоваться лез, еле ноги унесли.
— Вы слишком многих, мнится, целовали… — вспомнил Цветаевские строки.
— Отсюда грусть!