Младшая жена

Глава 1

Сваты не стали уезжать, сообщив моему отцу, что свадьба будет этим же вечером. Никто не мог такого ожидать, да и не по правилам было подобное. Однако, папенька ясно дал понять, что мешочек с выкупом, положенный на самое главное место дома – на печь, манит его звоном, издаваемым самым настоящим золотом.

Кто же знал, что за меня столько заплатят? Да и вообще заплатят…

- Платье ушить бы, - ворчала маменькина помощница, - опять схуднула, зараза. Сколь тебя не корми, на костях ничего не задерживается!

Первое правило выбора деревенской невесты было простое: в школе не была, писать не умеет – значит послушная будет и хозяйственная. Поэтому нас с сестрой папенька, как обедневший аристократ, и решил первым делом выучить, чтобы никакой деревенский дурак не позарился. А вышло совсем по-другому, потому что первый дурак и позарился, да ещё и денег сразу предложил, как за целый наш дом! Не зря папенька в соседней комнате головой качает на тот кошель.

- Волосы в косу заплети, чтоб спрятать мышиный хвост свой! – командовала маменька, - кто же знал, что сами Ларасы, да с такими деньгами!

Ей вторила её помощница:

- Да главное старшую вашу никто уже третий год не зовёт, а эту, как возраст сегодня брачный наступил, так… - обе они оглядели зарёванную и бледную меня, - надо ж было так повезти с женихом-то!

Да кто им такое сказал?!

- Как сыр в масле будешь кататься, - покивала мама, - они ж все, как на подбор, красивые, добрые, да богатые! Лучшая семья в деревне.

- После старосты, - стёрла с лица полотенцем всю влагу помощница, - но то, что тощая…

Второе правило выбора деревенской невесты: красивая фигура. Плотная, не менее трех мешков пшеницы в весе, с крепкими ногами и животом, чтобы по хозяйству всё делала, пока муж с мужиками лясы точит иль думы думает мудрые семейные. Папеньке тут и стараться не нужно было – мы с сестрой обе вобрали в себя его графское наследие, которое он и сам растерял за те годами, что прожил в этой деревне, беднея и проедая оставленные его батюшкой деньги. Ну не берут таких дохлых замуж! Я же не просто так, когда сегодня сваты приехали, на подоконнике сказки читала.

- Фату не на что цеплять, - примерила клок прозрачной тюли на мою голову мама, - может ещё пудрой лицо тогда…

- Чтобы ещё бледнее казалась? – фыркнула помощница, - да и слёзы видно будет. А вы думаете, она за столом реветь не будет?

- И то верно, - нашла к чему приколоть несчастную фату маменька, - бусы, видела, какие подарил?

Третье правило хорошей невесты: большое приданое и маленький выкуп. Папенька и это просчитал, выставив за меня и за сестру такую сумму, что женихи, клявшиеся сестре о нескончаемой любви, испарились в ту же секунду. Мой же жених зачем-то удвоил врученную папе сумму и привёз подарки всей семье, окончательно убедив папеньку, что отдает он меня буквально в руки счастью. Кому бы ещё такое счастье нужно было!

- Хватит рыдать! – рявкнула мама, - меня тоже замуж выдавали без моего согласия, и что-то я не пускала слёзы!

Вот тут я впервые подала голос:

- Так тебя за папу выдавали, а меня за этого дурака! – обиженно.

Матушкин правый глаз прищурился – она так всегда делала, когда хотела отвесить чисто деревенский подзатыльник, но не могла по каким-либо причинам. Тут явно была виновата уложенная нужными ей волнами фата на моей голове.

- Тише ты, бессовестная! – прошипела помощница, - в соседней комнате уж сам жених сидит, а ты тут… откажется, вот позорно будет!

Да хоть бы отказался! Я как узнала, что сваты от Ларасов, так сердце в окно чуть не выскочило. Потому что у них из пяти сыновей неженатых было трое, не по старшинству, как традиционно, а только два средних. Я же надеялась на то, что прибыл самый старший – Агьян Ларас. Моя первая и единственная любовь, о которой несколько лет шутила вся деревня, пока вторая тайно вздыхала по нему сама. И вот, меня выдают замуж за его младшего брата, не называемого дураком открыто только от того, что его старшие братья тебе голову отвернут, если обидишь его. Да Шукур изначально стоял на одной жениховской линии с яичным бароном, дедом с окраины, который каждый год разводится, и всей семьей сыроваров, от которых пахнет прокисшим молоком.

- Вы же обещали отпустить меня в школу в следующем году, - прошептала я.

Поздно – матушка дернула меня за руку, заставляя встать, а после толкнула в открытую помощницей дверь, пропуская в горницу, полную народа. Я могла только испуганно глядеть на папеньку, хмурого, сурового и красного от выпитого им спирта из выставленного хрустального графина посреди стола. Ничего особого рядом не наблюдалось, только какие-то пироги, второе и всё, что впопыхах приготовила наша повариха.

- Садись, - опустил глаза к полу отец, - не со мной, а с мужем, - остановил меня его грозный тон, - мы документы подписали. Уж гонец, верно, до церкви богини доскакал.

Мне было страшно смотреть на кого-то кроме него – вокруг была тишина, и пускай лица все должны быть знакомыми, я не хотела узнавать никого, кто видел мой ужас.

- П-пап… - одними губами прошептала я.

Но даже в молчании никто этого не услышал.

- Сюда, милая, - резко стала покладистой на вид матушка, - уж мы и не надеялись, Шукур… - она с силой опустила меня на лавку, - какое счастье!

Платок в её руке прошелся по совершенно сухим щекам. Мои в этот момент были прикрыты фатой с двух сторон - пустой взгляд обрамлялся белизной. Да лучше бы я в чёрном платье выходила, как порченая! Может и не позарился бы этот дурацкий Шукур, на которого мне теперь всю жизнь смотреть и пытаться не ненавидеть!

- Надо было тебе ещё и на платье денег дать, - фыркнул немного знакомый голос слева, - могла ты не позорить меня с самого начала?

Говорил он с издёвкой, но обиженно и немного гнусаво. А ещё не тихо совсем – папенька слышал всё, пусть и промолчал, запивая моё горе ещё большей горечью.

- Сам же всех подгонял, - хмыкнул кто-то из старших братьев дальше по лавке, - терпи теперь свою жёнушку в обычном платье, а не разодетую, как ты!