Моё послание

Моё послание

Джерри Джонс сидел в камере и что-то писал на листе. В камере помимо него было еще трое – негритос с золотыми зубами, толстопузый япошка и старпер из Техаса, от которого сильно воняло. Именно так думал Джерри, глядя на своих друзей-уголовников. Хотя являлись ли они его друзьями, ответить было сложно.

- Боже! О чем это я. Если кто-то прочитает мои мысли, то это наверняка пожизненное заключение. А то и еще чего похуже, - произнес про себя Джерри.

Поэтому в камере находился афроамериканец с улыбкой цвета солнца, представитель Азии крепкого телосложения и опытный седовласый старец из Техаса, от которого пахло смородиной и малиной.

- Как мы до такого докатились, - рассуждал, все также про себя, Джонс, - Да, я помню тот день, когда все началось. Как и сегодня было 30 декабря. Давно это было. Все началось в Москве. Сперва никто не придал значения угрозе.

И Джерри стал вспоминать.

В тот день Джерри гулял по оживленному городу. Все было как обычно. Хотя теперь он понимал, что угрозу эпидемии можно было заметить.

Как распространился вирус никто не знал. Возможно через воздух. Или через воду. А может быть через телевидение. Кто сейчас разберет.

Так вот, в тот день Джерри гулял. В одном из переулков он заметил, как какой-то торчок занимался сексом с проституткой. Непримечательная картина, не правда ли? Но потом проститутка и наркоман повели себя странно. Да и разговаривать стали будто на иностранном языке.

- Не соблаговолите ли, мисс, почитать со мной томик Бодлера? - спросил неблагополучный потребитель кайфа. Хотя хотел он спросить конечно же не это. Наркоман хотел продлить сеанс со жрицей любви. Но вырвались именно эти слова.

- Премного благодарна за такое предложение. Но только, если найду воздушные шарики, - ответила ночная бабочка, имея ввиду что очень даже не прочь подзаработать деньжат, да только если у нее среди прочего мусора найдутся еще презервативы.

Собственно, ну и что тут такого. Слова их были странными, но может это просто ролевые игры. Хотя, кажется, и ночная бабочка, и любитель «мультиков» были сами обескуражены своим диалогом.

Но Джонс на стал акцентировать на этом внимание, а пошёл дальше.

Через несколько улиц Джерри стал свидетелем полицейской облавы. Полицейские штурмовали какое-то здание. И вновь ничего необычного – выстрелы, крики, беготня, сирены. Однако нет. И они, и бандиты также произносили странные речи. Складывалось впечатление, что они напрочь забыли, как должны общаться каждый согласно своему статусу.  

- Пожалуйста, уважаемые немножко незаконопослушные товарищи. Мы предлагаем вместе отужинать и обсудить новые котировки на биржах. Пока еще не поздно и не закрылись кафе, - именно эти слова произнес в рупор капитан в бронежилете.

Конечно он сам был шокирован, но ничего другого произнести, кажется, просто не мог. Понятно, что хотел крикнуть что-то наподобие: «Эй, вы, поганые ублюдки. Последний раз предлагаю бросить оружие и сдаться, пока не засунул его вам в зад. Если вы не сдадитесь, то вам хана, уроды!».

Главарь бандитов, в свою очередь, желал парировать и хотел ответить: «Хрен тебе, проклятый легавый. Я скорее тебя отымею, чем сдамся!». Но вышло чуточку иначе: «Придайтесь забвению, товарищ офицер. Ваше предложение принять не могу. Скорее я полюблю вас».

На следующий день стало хуже. Болезнь быстро распространялась. Вирус стремительно охватывал все новые и новые сферы жизнедеятельности человека.

В тюрьме пахан не мог по-человечески объяснить, что нового молодого сокамерника, которого он принял решение сделать «петушком», необходимо пустить по кругу. Короче, опустить. Однако зараза проникла и в его мозг.

- Уважаемые друзья. Рад сообщить, что этот новенький мальчуган мне очень приглянулся. Предлагаю всем сыграть в Бинго-Бонго, - именно так получилось сказать у матерого уголовника.  

Кошмар. Бинго-Бонго? Это же каким надо быть монстром, чтобы заставить сказать на оргию группы мужиков с парнем «Бинго-бонго».

Само собой, это были последствия вируса, который мутировал на глазах.  Мутировал не по дням, а по часам. Жуткая болезнь нападал на всех. Рабочие на стройке не могли связно объяснить друг другу, что нужно. Вместо: «Саня, мать твою, дай вон ту хрень. И быстрее, черт возьми», - указывая на какой-то инструмент говорил один рабочий другому, получалось что-то вроде: «Будь добр, передай мне электрический лобзик, если тебя не затруднит свершить этот шаг».

Перестало работать все – тюрьмы, стройки, порты, заводы, полиция, преступники. Даже политики. Да что там политики. Уроки физкультуры в школе были разрушены. Физрук не знал, как начать урок. Обычно это были проникновенные слова: «Ну что, ботаники, мамкины сынки и недоростки». Но теперь он просто простоял целый урок молча. Физкультура впервые закончилась тем же, чем и началась – построением. Болезнь забрала весь его словарный запас. Бывает.

Ужасная эпидемия добралась и до армии. У сержанта на плацу, похоже, оказались те же проблемы, что и у учителя физкультуры. Бойцы ждали как всегда привычного: «Дебилы, кретины, идиоты и тупые бараны! Слушай мою команду, отбросы». Однако получилось только так: «Красавцы, атлеты, технари, смельчаки и гении! Да снизойдет к вам моя глубоко философская речь».

После таких, по истине, проникновенных философских слов армейца, один из рядовых даже набрался смелости и посоветовал сержанту обратится к психологу. Закончилось все, правда, плохо. Сержант не смог ответить то что хотел, растерялся и прострелил рядовому задницу. Пардон. Не задницу, а область, ниже спины.

Болезнь находила все новых и новых жертв.

Нелегко пришлось и работникам канализации. Они теперь не знали, как называть главный объект их работы – «говно». Было перебрано много вариантов. От простых – пластилин, глина, масса, смесь, сгусток. До более сложных – тортик, мина, подстава, личинка. Самый молодой предлагал назвать «пицца Трикатоне» или «коричневый шпион». Выбрали слово «мина». Слава богу, что не «Бинго-Бонго-2».