Мой милый босс

1. Падение

«Какого хрена?!» — единственная цензурная мысль, пришедшая в голову после падения. Я сидела в огромной луже, ещё не вполне осознавая всю плачевность положения. Это была уже не совсем лужа — вода большей частью испарилась, а грязь загустела и приобрела консистенцию густой сметаны. Такой тёплой и мягкой, что это даже могло бы быть приятным, если принимать грязевые процедуры в SPA-салоне, а не среди бела дня в центре города. Сзади кто-то неприлично заржал.

Я вышла из прострации и снова огляделась — с одной стороны возвышался бордюр, с другой осталась лишь узкая полоса сухого асфальта. Черт же меня дернул обходить лужу слева! Надо было идти по бордюру, но побоялась, что равновесие не удержу. А тут удержала, два раза. Наверняка, со стороны это выглядело феерично. Особенно взмах руками, в тщетной попытке удержаться за воздух, когда подсохшая грязь сделала своё гнусное дело.

На одежду смотреть было страшно — любимые светлые брюки, частично блузка и даже новенькая летняя сумочка оказались покрыты толстым слоем густой серой субстанции. А я шла на важное собеседование, между прочим! К идиотским ситуациям мне не привыкать, но такое, хвала Вселенной, случалось нечасто.

В прошлый раз подобный позор я переживала лишь однажды — на летних каникулах после девятого класса. Тогда я чувствовала себя офигенно взрослой. Ещё бы — нога доросла до тридцать шестого размера, а значит — больше никаких дурацких детских сандалий! И я с воодушевлением начала брать напрокат мамину обувь — благо, она не возражала, а размер у нас теперь был одинаковый.

Весь июнь я добивалась ровного загара, чтобы охмурить своими красивыми бронзовыми ногами соседского Мишку. Пожалуй, этой частью своего тела я даже немного гордилась, поэтому в тот день нарядилась в новые шорты — из ткани чудесного шоколадного цвета, с кармашками из сине-зелёного бархата и с пояском на пряжке. Эту прелесть сшила мне бабушка, пожертвовав юбкой, которую носила ещё в пору работы в сельсовете — в молодости она была модницей, а на пенсии перекраивала сохранившийся винтаж во вполне современные вещички.

Вечером у нашей компании планировалась тусовка на речке — костёр, гитара, пиво, пока взрослые не видят. А мама, заметив, что я куда-то намылилась, попросила загнать телёнка, который пасся на поляне за огородами. Время поджимало, и переодеться туда и обратно я не успевала. Пришлось всей такой красивой идти с хворостиной, открывать загоны, и тащиться за телёнком, перепрыгивая по пути навозные лепёхи.

Уж не знаю, что телёнку взбрело в голову, может, муха укусила, или что под хвост попало, но когда я ласковыми словами привлекала его внимание, пытаясь заманить в загон, он опустил голову, выставив вперёд широкий лоб, и понесся прямо на меня. Я, испугавшись, отскочила в последний момент — от прямого удара в живот можно было заполучить разрыв селезёнки или ещё что-то, не менее «приятное». И, конечно же, упала, шлёпнувшись задницей прямо в свежайшую коровью лепёшку.

Вот и сейчас я чувствовала себя примерно так же, как в тот день — мои планы и смелые надежды вмиг перечеркнуло одно неловкое движение. Но тогда свидетелем моего позора были только телёнок да парочка куриц, а сейчас... Хотелось плакать или истерически смеяться, но все же пришлось взять себя в руки и подняться. Лужа, не желавшая выпускать меня из своих тёплых объятий, издала непристойный чавкающий звук.

«Это фиаско, братан». Грязь падала с меня кусками, обтереться шансов не осталось, даже если бы я смогла своими чумазыми руками добраться до влажных салфеток, покоящихся в недрах белой сумочки. Чудесной сумочки из лакированной кожи, с жёлтыми вставками и ручками, с цепочками на отделке. Сумочки, на которую я облизывалась неделю до того, как раскошелиться. Хоть она и продавалась в магазине конфиската, всё же стоила запредельно дорого для вчерашней студентки, перебивающейся случайными заработками. Так что на покупку я решилась, в надежде, что в ближайшее время устроюсь на работу.

Ничего, грязь — не мазут, всё можно отмыть — и сумочку, и себя, и одежду. Главное, добраться до санузла. В общагу идти слишком далеко, я уже почти добралась до банка — осталось только дорогу перейти. Там меня ждут на собеседовании. Бли-и-ин!

Единственное приличное место, где нашлась вакансия, и куда могут взять без опыта работы. Отменю встречу — больше не позовут. Хотя, если в таком виде заявлюсь — тоже не позовут. Но не тащиться же несколько километров вот так? Придется всё-таки идти в банк и похерить свой шанс на приличную работу.

К сегодняшнему моменту я стала специалистом по собеседованиям, уже знала, что означали все эти «мы вам позвоним». Нет, не позвоните. Вакансий немного, и везде нужен опыт, везде! А где его успеть получить вчерашней студентке? Даже на копеечные должности молодых бездетных не берут — «вдруг вы забеременеете?». Я уже успела пожалеть, что не родилась мальчиком — все одногруппники, с которыми я плотно общалась, уже устроились. А девчонки ходили стайками по одним и тем же вакансиям.

На одно из таких интервью я добралась очень злой — офис сложно было найти, он ютился между оптовыми базами и складами, на втором этаже, на который пришлось подниматься с улицы, по крутой металлической лестнице. А потом ещё петлять по темным коридорам, спотыкаясь о линолеум, клочками закрывающий дыры в ещё более древнем покрытии. Добравшись до двери с названным мне по телефону номером офиса, я обнаружила ещё пять девчонок, подпирающих собой стены. И две из них — с моего потока! Назначили одно и то же время для шести человек, и оставили дожидаться в проходе, где даже присесть некуда. А этот козлина ещё и опоздал. Мы с девчонками все кости ему перемыли за те полчаса, которые провели в ожидании явления «Христа» народу.

К моменту, когда виновник наших моральных и физических страданий наконец пришёл, моим взглядом можно было убивать. Я из принципа дождалась своей очереди, зашла к этому... директору, и высказала всё, что думаю о таких вакансиях, такой организации встречи и немного о нём лично, позволяющем себе вопиющую непунктуальность. Естественно, мне отказали, посоветовав с такими амбициями пойти куда подальше и поискать что получше.