Моногамия Книга 2 и Книга 3 (старая редакция)

ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 1. Звонок

Потом мой муж вдруг повзрослел. Наша жизнь наладилась, я начала чувствовать, что всё вокруг меня упорядочивается, приходит в норму. Появилась уверенность, я стала доверять и любить, мы с Артёмом почти перестали ссориться и решили родить ещё ребёнка. Я забеременела почти сразу и эти 9 месяцев, не считая тошноты, были самыми беззаботными в моей жизни. Я не работала, не нервничала, спокойно вынашивала, а муж носился со мной, как с хрустальной вазой. На этот раз мы рожали вместе, он помогал мне во всём, и я прониклась к нему большим и светлым чувством, мне казалось, что всё вернулось, что мы снова так же близки, как тогда, когда нам было по 18 лет. С рождением дочери мы стали настоящей семьей.  Ребёнок  родился настолько спокойным, а как выяснилось позже, ещё и умным и красивым, что приносил нам только радость, лишь укрепляя наш, и без того уже достаточно уверенный корабль семейного счастья.

О реальности мечты по имени Алекс мне напоминал лишь большой букет белых роз, ежегодно доставляемый курьерской службой в День моего Рождения. Образ пылкого темноволосого любовника по-настоящему божественной красоты тревожил меня всё реже и реже. Несмотря на наше скомканно-болезненное расставание, в памяти у меня остались лишь светлые воспоминания. Я, как и прежде, была искренне благодарна ему за то счастье, которое он мне подарил, но теперь  у меня было другое счастье...

{Tom Odell – Heal}

Мне 30 лет, мы только переехали в наш совершенно новый большой дом и праздновали второй дочкин День Рождения, позвали друзей и родителей, в доме было шумно, весело и по-настоящему тепло  и счастливо. 

Телефонный звонок застал меня на пути из кухни в гостиную с горящим тортом, гости пели на разные лады «С Днём Рождения тебя», поэтому я никак не могла понять, чего хочет от меня упрямый и высокомерный женский голос. На самом деле, проблема была не только в этом. Я спряталась в спальне, чтобы расслышать, наконец, что же ей нужно, и поняла, что дама говорит по-русски правильно, но с нешуточным акцентом, разобрать было очень тяжело:

- Вы Валерия?

- Да, говорите.

- Меня зовут Мария, я сестра Александра Соболева, мне нужно поговорить с Вами об одном очень важном деле.

- Вы, наверное, ошиблись номером, я не знаю Александра Соболева с сестрой Марией.

- Не спешите класть трубку, сначала выслушайте меня, ваши дела подождут.

Я оторопела от такой наглости и приготовилась хамить в ответ, что умею, к сожалению, очень хорошо.

- В юности мы с Алексом были очень близки, и я знаю точно, что вы имели большое влияние на него, сейчас это очень важно.

При имени «Алекс» моя концентрация достигла максимально возможной, шум из гостиной и открывающаяся без конца дверь с шипящим мужем «сколько можно ждать???!!!», перестали для меня существовать, мой слух обострился, как у голодной собаки.

- Да, я слушаю Вас очень внимательно. Пожалуйста, говорите, – произнесла я спокойным голосом.

- Дело в том, что Алекс болен. Ему необходима операция, но он категорически отказывается лечиться, а мы не можем повлиять на него. Время уходит, и я не могу смотреть, как он убивает себя.  Необходимо убедить его сделать операцию как можно скорее… Буду откровенна, Вы - моя последняя надежда.

- Я поняла вас… Чем он болен?

- У него острый лейкоз, это рак крови.

Это … я знаю прекрасно, что это, чёрт побери! Поднос с тортом упал из моих рук на пол, я не смогла удержать его, мои руки ослабли, меня трясло от ужаса и шока. Муж начал бранить меня и скакать вокруг с причитаниями, но я не слышала ни одного звука, мой мозг будто сжали тиски, я онемела, не в силах говорить и двигаться.

- Но у него не самый запущенный и, как я поняла, не самый злокачественный случай, и есть возможность, что пересадка костного мозга поможет.  Поэтому я, не зная Вас, прошу Вас помочь.

- Что я могу сделать?

- Приехать сюда, поговорить с ним, попытаться переубедить. Он никого не слушает, но, может быть, Вы сможете повлиять на него?  Я забронировала  билет на Ваше имя, Вам необходимо срочно открыть американскую визу, чтобы вылететь  4 сентября.

- Да, я понимаю, я попробую.

Я отключила телефон и сползла по стене на пол. У меня было чувство, будто я - бывший в прошлом апельсин, разрезанный на две половинки и беспощадно выжатый. Не осталось ни капли сока, ни капли того, что называют счастьем...

Получить американскую визу не так и просто для тех, кто живёт в таких бедных странах, как я. Но, если бы офицер посольства не дал мне её, я бы выцарапала ему глаза, я бы взяла его в заложники, я бы разнесла ко всем чертям их суперохраняемое посольство, но визу бы получила! Любыми путями!

   Ничего из этого делать мне не пришлось: очевидно, я была более чем убедительна в своих объяснениях куда еду и зачем, потому что исход очень короткой беседы с офицером оказался сразу положительным. Из тех, кто был в тот день вместе со мной на собеседовании, визу больше не получил никто…

{Kodaline - High Hopes}

Неприятный разговор с мужем разумно состоялся только тогда, когда виза уже была вклеена в мой паспорт. И это не было «Милый, можно я поеду, моему другу плохо?», это было «Моему другу плохо, я еду». По правде говоря, я ожидала от своего наивно-беспечного мужа реакции вроде «Да, да, конечно, поезжай, помоги, ну и осмотрись там, на месте, может, найдёшь способ, как остаться и мне вызов прислать». Мой муж Артём с ковбойского детства одержим Америкой, прямо спит и видит себя живущим в ней. Это, пожалуй, была одна из главных причин, почему он так «проспал» мою дружбу с Алексом, на самом деле он до последнего надеялся, что эта самая дружба перерастёт в наше переселение в США. Если б он только знал, чем на самом деле она являлась ....