Мординборн.

Каменная рулетка Мординборна

У каждого есть свои слабости. И у вечного Мординборна Свуйхсвайхсваоргена, иоргана галактики Невельсуль, темнейшего князя мириадного союза, есть слабость. Неудивительно, ведь даже у покровителей галактик есть свои большие и маленькие слабости: Темнейший Мординборн безумно любит свою милую, и еще такую маленькую, - сорокамиллионнолетнюю дочку, Нильхе. 
Темнейший Мординборн одет в каменную мантию и почесывает черную густую бороду, которая, будто черный ручей льется до его пояса. Великий иорган сидит на высоком каменном стуле, который больше походит на серый, невзрачный трон. Он окружен перед собой охровыми панелями из камня, в которые вставлены тонкие пластины, моргающие циановыми огнями. Это - пластины управления межгалактическим кораблем, на борту которого, можно было с выдохом вынуть из головы законы физики. 
В центре всех этих моргающих пластин, было отведено место широкому каменному диску. Внутри него сейчас горели вкрапления сотен, с виду драгоценных, голубых камней. Темнейший Мординборн, опустив глаза на каменный диск, вдруг открыл над собой белый пузырек воспоминаний. Из которого, можно было наблюдать тропический, душный рай, и золотую пирамиду, касающуюся своим острым наконечником желтого неба. Под пирамидой, если пройтись по цветущей аллее, можно было увидеть каменный круг, уже изначально казавшийся древним. Девять фигур в черных балахонах постоянно болтали на нем головами, что те фигурки на панелях курьерских фрегатов. Тогда, стоявшему в центре этого круга, с трепетанием в сердце проводящем зрительный круг по черным фигурам, молодому, и бурлящим энтузиазмом Мординборну, младшему сотруднику по распылению жизни во вселенной, вручают с подноса каменную рулетку. Этот диск, на который, плывя в воспоминаниях, он сейчас смотрит, и проводит по нему пальцем. 
Каменная рулетка Мординборна – это то, от чего позже пустят свои корни все системы межзвездных перемещений. Это инструмент, позволяющий не только перемещаться между островками звезд, но и, подобно скомканному бумажному листу, исчезать в одной галактике, а затем «разворачиваться» в другой.
Малютка Нильхе, в розовом платьишке, встроенном палитрой #98128b в ее подкожную структуру, держала на правой ручке своего бежевого проекционного стульчика, низко парящего над каменным полом, изумрудного цвета котенка, струящегося радиацией. Нильхе весело болтала свисшими со стула ножками. А ее маленькие пальчики грубо поднимали игольчатую шерсть котенка, вздымали ее вверх. 
Мординборн вышел из воспоминаний, отвернув взгляд от каменной рулетки, и повернулся лицом к Нильхе. 
— Мама сказала, что ты уже дала ему имя.
Его глаза остановились на котенке. 
— Какое имя ты дала своему питомцу, Нильхе?
Нильхе посмотрела на отца своими милыми, детскими завораживающими глазками, цвета взрыва сверхновой:
— Мою кису, — лепетала она, — зовут Радиокотрин-3817%.
Темнейший Мординборн растянул в умилении левый краешек рта.
— Как мило.
«Моего ручного сцехаллотогмастрилона звали так же» — с подхватом в сердце вспомнил Темнейший Мординборн.
Перед глазами спроецировалась картинка воспоминаний, где на него блестящими лилово-изумрудными глазами в форме трубы смотрит маленький комок бордовых иголок.  
— Ну, а теперь, — бодро заговорил Мординборн, привлекая внимание дочери. — Подарок от папы.
Мординборн подставил к уху ладонь в виде слуховой трубы.
— Что ты у меня просила на день рождения, напомни? — наигранно спрашивал он, будто бы забыв, чего просила Нильхе. 
— Я хотела увидеть большой-большой бумбаладерсон (фейерверк, прим.). — Ответила она. 
И надвинув брови, в открытом возмущении посмотрела на отца:
— Ты что, — в волшебных глазах появлялись искры сердитости. — Забыл?..
— Конечно же не забыл, дорогая, — сбито поторопился ответить Темнейший Мординборн. 
— Ты же знаешь…
Мординборн поднялся с каменного стула. Он выпрямлялся в высокую, замораживающую, сковывающую в ледяные наручники страха, сердце, фигуру. У его кованых ботинок витали темные клубы невскрытого покрова космоса, а когда Мординборн выпрямился в полный рост, за его спиной блеснула молния, и послышались громкие раскаты грома. Мординборн наклонился к своей каменной рулетке, поставив ладони в опору на приборную панель:
— Стоит мне только покрутить рулетку…
Он неуловимым движением, разрезая воздух, дернул ладонью над рулеткой. Камни, вставленные в рулетку, с легким вздрагиванием вышли из своих отверстий и невысоко поднялись над приборной панелью. Паря над рулеткой, камни закружились, и игрались со светом, переливаясь от ярких ламп корабля. В слепой миг, камни превратились в скомканные комки бумаги. Развернувшись, они образовали перед глазами Мординборна проекцию галактики, так похожую на разлитое молоко. Дотронувшись до черной бороды и потянув ее за одну прядь, Мординборн в коротком размышлении опустил на глаза брови. Он выбрал привлекательный участок на проекции, и запустил в нее серый палец. 

В глубоком космосе, в обволакивающей, непробиваемой для света, темноте, где гигапарсековые созвездия и туманности в своем размере кажутся пылью на ногтях, безжизненно висит корабль Мординборна. 
Окунув палец в проекцию галактики, Мординборн тем самым привел в движение каменную рулетку, и она, с медленным оборотом начала крутиться, чем-то пошаркивая изнутри. 
Безжизненный корабль, который невозможно было увидеть из-за отсутствия внешнего света, на своих экранах начал складываться в подобие бумажного конверта. Мординборн, отложив левую руку от рулетки, поднял ее перед собой. Рассматривая свои ногти, он уже видел, что рука его становится плоской, двухмерной проекцией. Корабль резкими толчками сминался в маленькую бумажку, пока не исчез на случайных сигнатурах как огромная точка из звездной системы.