Морошкин сундук. История одного предательства

Морошкин сундук

Предисловие
- Я не буду заводить детей, никогда!- Я произнесла это вслух? О нет!
- Что говоришь? – с наигранным интересом прозвучал голос из палатки.- 
- Говорю, что я собираю свои пожитки и переезжаю на другую планету!!! 
- А что так? В сети опять рекламируют Конец Света? 
- Нет, просто наши «Короли» окончательно потеряли совесть… - отложив телефон в сторону, аргументировала я.
- А короли причем?
- Да…. «Короли» действительно не причем, люди сами все портят…
Из палатки высунулась хозяйка голоса: 
- Маруся! Ты что несешь! Похоже, скоро за тобой приедут врачи в белых халатах и пополнят твой гардероб рубашкой с длинными рукавами!
-Они опоздали лет на двадцать…
- Так! Все! Ты же сама говорила, что брать с собой на природу телефоны и прочие чудеса современности – это грех! Тем более в такое место! Ты просто посмотри, какая ночь! Все видно, как днем! С тех пор я обожаю белые июньские ночи… Комаров еще не много, а вокруг пахнет сиренью, как тогда, ты помнишь? Природа оживает с каждой минутой, да, нелегко ей приходиться, действительно нужно торопиться с нашим-то коротким северным летом. Эх ты, Маруся, Маруся.… Сиди дальше в своем телефоне, а я пошла ершей ловить! 
Август 1996 года. 
- Ну, вот и все… - сказала Аннушка, болтая ногами, свешивающимися с берега Вычегды.
Мы обе, как завороженные, глядели вслед уплывающему плотику,  увозящему с собой нашу тайну. 
- А вчера мы ходили за грибами – я попыталась разрядить напряжение. 
           Поход за грибами вызывал у меня неминуемый восторг! Бабушка приучала меня к этому с самых малых лет. Она брала в сарае плетеные корзинки, и мы шли за бетонную дорогу на поиски сокровищ!
- Маруся! – говорила она. – Смотри, какая елочка! Под елками очень любят расти грибы. Беги, погляди!
Она, конечно же, уже приметила коричневый бугорок, выглядывающий из-под еловых лап. Это и был мой рай:  в глубочайших, непролазных  местах лесной чащи с красными, серыми, бурыми шляпками, застенчиво выглядывающими из под седого мха, и рыжими, чуть сморщенными шляпками лисичек! Лисички! Как сейчас помню их запах, обжаренных на чугунной сковороде с маслом и лучком! Тогда для меня это были не просто грибы, это было сокровище, как будто Леший специально рассыпал золотые монеты по хрустящему, похожему на скопление малюсеньких деревцев,  мху.
Аннушка не знала, как поддержать разговор. Какое-то время мы молча сидели, наблюдая за верхоплавками, выпрыгивающими из темной воды, будто дельфины, радующимся редкому северному солнцу.
- Красота… - вздохнула Аннушка.
- Красота! – согласилась я.
- Представляешь, если это все когда-нибудь исчезнет. Не будет больше нашей природы.…Не будет ничего! Ни птиц, ни рыб, ни нашего дома не дереве, ни нашей норы! Конечно, их не будет! Ведь и деревья тоже исчезнут! – Аннушка начала чесаться, как делала всегда, когда нервничала.  -  Что тогда? У нас родятся детки, и что мы им скажем? Они никогда не узнают вкус свежих ягод, не смогут вдохнуть лесной воздух, а мы будем показывать им лишь фотографии цветов и растений, хотя, какой смысл! Ведь они все равно черно-белые… - Аннушку пробило пофилософствовать.
- А если…
- Легко говорить «А если»! «Если» - не будет! – перебила я.
-А если будет!
- Хватит! Все обошлось! Морошка же обещала, что наши самые страшные страхи никогда не сбудутся!  Наши дети никогда не будут глотать грязную тину, как говорил …
- Хорошо! Ладно! Не будем сейчас вспоминать… -Аннушка погладила лысую голову, будто поправляя бывшую челку. – Они уже ищут меня… И скоро найдут и заберут с собой….
- Я тебя никому не отдам!

Август 2018 года. 
Я впервые осмелилась открыть свой ноутбук, который пролежал в шкафу энное количество лет, нет, вру, я включала его летом на даче, чтобы послушать музыку, тогда - то с удивлением и поняла, что он все еще в работе и готов извергать из себя цокающие звуки от нажатия моих пальчиков по старой клавиатуре. На часах 22:10, хотя часы в углу рабочего стола показывают 23:15…Техника всегда пытается опережать время в отличие от меня.… Зачем мне понадобилось тревожить эту «машину времени», спросите вы? Я отвечу:
- Я знаю правду, я давно знаю правду…. Я просто должна рассказать об этом! – Я опять произнесла это вслух!? Да! Я действительно больше не могу скрывать то, что таится в старом доме, прячется в бабушкиных сундуках, шумит по ночам на темных чердаках.
- Маруся, это что? – вдруг, оторвав взгляд от телефона, спросила Аннушка. В ее голосе был неподдельный испуг. – Что? Что это пишут такое.…Какая свалка…! Какой могильник?
Я медленно опустила свою голову над ее ухом и прошептала:
- История повторяется….

Воспоминание первое.
Июль…. Огненный шар, как колдун, своим взглядом неумолимо поднимал красный столбик уличного термометра все выше и выше.
Я мчалась по дороге, как угорелая. Позади велосипеда поднимался столб серой и сухой пили, что невозможно было дышать. Я чувствовала себя блином на сковородке, который просто забыли снять с печи, и только скорость и искусственно созданное дуновение ветра спасало меня от солнечного удара. Но останавливаться на отдых я не имела право, ведь была ответственным «водителем автобуса»,  который мчал пассажиров по важным делам. Пару раз, пытаясь точно припарковаться у нужной остановки, я чуть не снесла соседнюю поленницу, подставив под удар голую коленку, ведь травмирование велосипеда было немыслимо. Родителям стоило больших усилий накопить на это чудо техники, которое я очень берегла. Немного покорчившись и приложив пыльный подорожник к ране, мне стало гораздо легче.
Все произошло очень быстро. Настолько быстро, что копаясь в страницах памяти, я поняла, что даже не помню подробностей начала этого кошмара.
Проносясь мимо перекрестка, я чуть было не сшибла бегущую толпу ребятишек. Да, тогда так называемая «езда без рук» была моим любимым делом. Любопытство взяло вверх, и резкий поворот моего коня не заставил себя ждать.
- Пожар! – кричали они. – Пожар! Побежали, посмотрим! – это все, что я помню из их слов.
Я с трудом подняла вверх тяжелую, безжалостно нагретую солнцем голову, и увидела огромное черное облако, услышала треск дерева, как в банной печи; и резкий запах то ли костра, то ли подожженной по осени ботвы от картошки ворвался в мое сознание, как будто вор-расхититель.
Немного замешкавшись, я надавила на педали и помчалась на развевающийся в воздухе, словно флаг на ветру, гигантский клуб дыма.
Это был дом, вернее, несколько часов назад был дом. Двухэтажный, многоквартирный, деревянный, старой постройки, с маленькими окошечками, извергающими из себя языки пламени. Я очень часто каталась на велосипеде рядом с ним, так, в соседнем доме жила моя бабушка. С бабушкой мы родились в один день спустя пятьдесят лет и были с ней, как сейчас говорят, астральными близнецами - в своей голове я чувствовала практически все, что ощущала моя бабушка, но только по своему, по-детски. Вот и сейчас меня охватила неописуемая тревога и страх, будто тысячи иголок воткнулись в мозг, как в ватную игольницу.
То, что открылось моему взгляду тяжело описывать даже спустя столько лет…
Он был громадным.  Черные, охваченные огнем, стены казались еще выше из-за тянущихся к раскаленному шару, нелепо болтающихся на ветру, плюющихся копотью змеиных голов огня. Иногда казалось, будто окровавленные руки тянуться к небесам. 
В тот момент, когда мой конь был уже на месте, и от шока я выпустила руль из рук, перед домом собралась огромная толпа. Остался только фасад.… Это было настолько ужасно, насколько и красиво. Жильцы давно покинули свои квартиры, многие глухо рыдали, сидя на обочине среди поджаренных лопухов, обнимая узлами собранные в мешок простынки с наспех собранными вещами. 
Шифер «стрелял», будто артиллерийские орудия в войну. Это и так была война. Война человека с наступающей семимильными шагами неизбежностью.  Гул пламени оглушал на столько, что в один момент я закрыла уши руками и ,молча, наблюдала: картинки мелькали эпизодами, как в диафильме. 
Оправившись от первого впечатления (тогда я действительно впервые видела пожар, к сожалению, не последний), я огляделась.
Вокруг собрался почти весь поселок, гул от пожарных машин оглушал, но все понимали – дом уже не спасти. По близости располагалась железная дорога, пришел пожарный поезд. Длинные рукава поливали соседние дома, чтобы огонь не распространился и на них. Жильцы соседних домов в панике выбрасывали вещи из окон: кровати, диваны, тумбочки, телевизоры и все прочее, нажитое нелегким трудом,  имущество.
-Тащи! Тащи! – кричали они. – И вниз падали огромные конструкции самодельных шкафов, ломая под собой ветки деревьев.
Под ногами валялись вещи, обувь, игрушки, куклы с оторванными и прокопченными головами. В ушах звенел звук пожарной сирены, криков, плача и бесконечный топот людских ног, бегающих в надежде спасти хоть что-то.
Вдруг  - резкий грохот. Дом рухнул, словно карточный, он сгорел настолько быстро, как спичечный коробок.
Детское сознание, конечно, воспринимало все совсем по-другому.
Это был не страх, нет, не ужас, не сострадание, не печаль, а, скорее, любопытство от впервые уведенного людского горя. Я гораздо больше  жалела тогда валявшиеся на дороге детские игрушки.  Я не хотела плакать, не понимала, что чувствуют люди, оставшиеся без крова. В моей голове лишь мерцали картинки: огонь, чернота, бабушки, державшие в руках лики Божьей Матери и Иисуса Христа, непрерывно молящиеся, стоя перед лицом вселенской стихии. Это было очень завораживающее зрелище, от которого в горле образовывался ком. Они просили Бога о том, чтобы не разыгрался ветер, и пожар не перекинулся на другие дома.
Вдруг в толпе я увидела своих родителей и бабушку. Мама, пробегая мимо меня, ничуть не удивившись моему нахождению здесь, прокричала:
- Марусенька, деточка! Ну что ты стоишь! – задыхаясь, произнесла мама. -  Надо скорее бабушкины вещи собирать, скоро ее дом тоже загорится!
Вещи мы собрали очень быстро, оставив стол и кровать, решив, что они и так старые, да и вытаскивать столь массивную мебель не предоставлялось возможности.
Я, устало глядело на небольшой сверток, лежащий у ног. И это все, что нажила бабушка за свою жизнь? Как же мало ей нужно… Зато здесь было все самое дорогое: немного одежды, альбомы с фотографиями, бережно приклеенными к листам бумажными уголками, письма и открытки с надписями «На долгую память от…», еще немного бытового хлама, железная кружка и кипятильник, ни разу не пользованные духи а-ля «Красная Москва» и бережно упакованная новая одежда на случай похорон.
Бабушкин дом отстояли, но это спешное собирание вещей еще долго не вылезало из головы, заставляя меня думать о том, что говорящая кукла, которую я так долго прошу у родителей, вроде как совсем и не нужна мне, да и оранжевое платье, подаренное мамой я буду носить, не смотря на то, что оранжевый цвет совсем мне не нравился.
С каждой минутой гул стихал, и рыдания стали слышны гораздо отчетливее. Бывшие жильцы начали перекличку, чтобы понять, не остался ли кто в сгоревшем доме. 
Тогда среди этой толпы никто даже не подозревал, что эти мгновения, являющиеся концом спокойной и беззаботной жизни для кого-то, стали началом этой истории…
Воспоминание второе.