Мортем Сакердос

Мортем Сакердос

- Ты только моя, детка, да, ты только мояяяяя... - ритмично постукивая пальцами по кожаной оплетке руля, Джек бессовестно фальшивил.

Он усмехнулся себе под нос, вспоминая, как хотел сколотить группу в старших классах: у их творчества даже нашлись поклонники, в основном из ближайших родственников и слабослышащих в домах престарелых.

Устало потирая глаза, он взглянул на электронные часы, горящие неоновым светом на приборной панели.

"Сейчас два сорок", - вяло подумал он. "Ещё четыре часа, и я окажусь в Вашингтоне, а пока надо сделать музыку погромче и не спать, мать твою, не спать!"

Указательным пальцем он вдавил кнопку регулировки громкости на правом подрулевомлепестке. Тускло моргнув, подсветка приборной панели потухла, вместе с ней затихла и музыка, а в следующее мгновение грозное урчание трехлитрового турбированного двигателя прекратилось, и машина лишь по инерции продолжала двигаться вперед.

- Что?.. - пробормотал мужчина, хаотично тыкая во все кнопки управления системой. - Какого, на хрен, хрена?!

Вмиг лишённая энергии, машина замедлила ход, и, осторожно вырулив на обочину, Джек бессильно уткнулся лбом в руль. Его малышка была японской легендой, и пусть ей немало лет, он всегда с педантичной придирчивостью заботился о ней - вряд ли в штатах можно было найти экземпляр в лучшем, чем у него, состоянии. И проблем с электрикой у неё не случалось никогда, поэтому Джек находился в полном смятении.

- Твою ж мать! - при повороте ключа не срабатывало даже первичное зажигание.

Бросив бесполезные попытки добиться от машины хоть какой-то реакции, мужчина потянулся за мобильником, обдумывая, кому позвонить первым: родителям или службе эвакуации. Но и тут его ждало разочарование: экран сотового оставался равнодушно тёмным, не реагируя ни на прикосновения, ни на тряску, ни на угрозы и уговоры. И если своей машиной Джек дорожил, то бесполезный телефон мигом отправился в открытое окно, издав неприлично громкий в оглушающей тишине звук приземления на гравий. Решительно не зная, что делать дальше, Джек вышел из старенькой Тойоты и огляделся по сторонам. Непроглядный мрак ночи окружал его. Усыпанное звёздами небо безмолвно наблюдало за попытками разглядеть хоть что-то дальше пары десятков метров. По обеим сторонам дороги возвышался тёмный массив деревьев, казавшихся мрачными великанами, заставшими путника в дороге. Животный страх заползал в Джека, смешиваясь с холодным ночным воздухом. Он почувствовал, как волосы на голове встают дыбом от приближающихся, нарастающих, визгливых криков обитателей ночи. Его взгляд метался из стороны в сторону, мужчина пытался разглядеть хоть что-то в пугающей тьме, дыхание вырывалось изо рта облачками белёсого пара, мурашки сковали спину. Чем больше он старался увидеть, тем плотнее его окутывала мгла. В голове пульсировала настойчивая мысль: "беги!", вспыхивая, словно яркое табло в тёмном коридоре.

- Куда, чёрт, кудааа? - почти жалобно проскулил он.

Никогда Джек не был трусом, никогда не бежал от своего страха так позорно, как теперь. На секунду, а может и меньше, ему почудилось, что за деревьями с правой стороны от дороги блеснули огни. Завораживая, они манили его. Он боялся моргнуть, потерять их из виду и навсегда остаться в непроглядной мгле. Словно мотылёк, он летел на яркий свет к теплу, не зная, что его ждёт...

Продираясь сквозь заросли рододендрона и можжевельника, хвои и дикорастущих роз, Джек раздирал руки в кровь, но продолжал прокладывать путь к спасительным огням. Едва растительность сдала позиции, он смог разглядеть под ногами какие-то странные каменные возвышения. Внезапная догадка выбила последний воздух из его лёгких: всё это время камни, о которые он разбивал ноги, были надгробиями. Подняв обезумевший взор, он оглянулся по сторонам: позади абсолютный мрак, а впереди залитое лунным светом кладбище. А за ним на небольшом холме, с горящими в темноте призывным светом оконцами, стояла церковь, окружённая массивным кованым забором. На подгибающихся ногах, собрав остатки мужества, Джек устремился к спасительному церковному свету. Блеклые каменные статуи словно следили за ним, уставившись мёртвыми глазами на его стремительный бег. Ему казалось, что на их лицах застыла усмешка, презрительная и жестокая. Стремясь как можно скорее скрыться от их укоряющих взглядов, Джек бежал, петляя между могил и кустарников.

Наконец, запыхавшийся, он остановился возле золочёных ворот, искусно украшенных фигурками ангелов. Ощутив внезапное спокойствие, толкнул металлическую створку, и она на удивление легко поддалась, словно ждала, когда он захочет дотронуться до неё. Взойдя по массивным каменным ступеням, Джек оказался перед дубовой дверью, из-за которой виднелся манящий свет. Осторожно приоткрыв её с тихим скрипом, он проскользнул внутрь, стремясь как можно скорее оказаться в спасительном упокоении. Свет тысяч свечей резал привыкшие к темноте глаза, поэтому не сразу он увидел, что зал полон людей. Одетые во всё черное, они выглядели так, словно сошли со старинных фресок. У самого креста на высоком алтаре стоял гроб, возле которого священник читал молитву на незнакомом Джеку языке.

"Латынь, - решил он, осторожно протискиваясь мимо прихожан на свободное место возле оркестра. - И чего я так запаниковал. Ерунда какая-то. Всё от недосыпа".

Именно так думал Джек, постепенно привыкая к яркому свету и оглядываясь по сторонам. Люди и впрямь были одеты немного странно: их облачения, поношенные и затёртые, пахли сеном и влажной землёй, а лица выражали скорее не скорбь, а предвкушение. Голос священника набирал силу, эхом отражаясь от сферического потолка и украшенных искусной росписью полукруглых стен, звуча всё громче, громоподобнее. Яркие отсветы свечей становились прерывистыми, неровными, словно сбиваемыми налетевшим ветром, но Джек отчётливо ощущал, что воздух вокруг него остаётся недвижимым. Влекомый животным любопытством, толкающим его предков на величайшие открытия, а его на верную погибель, он медленно пробирался сквозь толпу, стремясь увидеть усопшего, по которому шла служба. Чем ближе он подходил, тем сильнее его пробирал озноб, но, отгоняя непрошенный страх, он уверенно шёл вперед, окутанный сюрреалистичностью происходящего. То и дело извиняясь за оттоптанные ноги и задетые локтями плечи, Джек наконец подобрался к алтарю, окруженному двенадцатью священнослужителями, монотонно читающими молитву, в то время как тринадцатый выкрикивал отдельные, видимо особо значимые слова. Как ребёнок, которого оставили без присмотра в сочельник, Джек заглядывал через плечи облачённых в красное мужчин, надеясь разглядеть покойника. Краем глаза уловив холодный металлический отблеск, он заметил в руках одного из мужчин обоюдоострый нож, рукоятка которого была украшена россыпью драгоценных камней. Не успев опомниться, Джек почувствовал, как его руку кто-то сжал, и громкое шипение раздалось прямо возле уха.