Моя Вера

глава 1

Глава 1.

Вера.

Имя дала мне мама.

Мои родители жили в одном подъезде, дружили с детства, познавали мир, учились, совершали ошибки и, конечно же, влюблялись. Но только не в кого-то, а друг в друга. Их истории любви можно было бы позавидовать, но она слишком быстро оборвалась. Не стало папы. Он погиб, выполняя долг перед Родиной. А я его даже ни разу не увидела, он не успел вернуться к беременной жене. Но та вера, с которой мама ждала его из горячих точек, положила мне название далеких семнадцать лет назад.

С тех пор вся мамина любовь и ласка принадлежала её единственному ребенку. Она так и не встретила спустя время того самого мужчину, которому доверила бы вновь свое сердце, но она по - прежнему верит в любовь и прививает эту веру мне. А я, в свою очередь, надеюсь, что у нас с Исаевым будет также, ну или по-другому, но тоже раз и навсегда. Но, кажется, он об этом даже не догадывается.

Мы с Иваном, сколько себя помню, были «не разлей вода», нам было так весело друг с другом, что остальные ребята со двора были нам особо не важны и не нужны. Ну, за исключением тех, кого мы втягивали в наши «злостные делишки», а сами уматывали со всех ног. Бедный сосед сверху – Славка, всегда получал от бабы Зины, за то, что мы звонили ей в дверь по пути в школу, сбегая пулей вниз, зная, что Славик тоже спускается по лестнице и сейчас соседка готова будет надеть ему на голову мусорное ведро за беспокойство и хулиганство. И это было почти самое безобидное, на что была способна наша фантазия. Учились мы в одном классе, проводили вместе всё свободное время и даже ночевали друг у друга, рассказывая страшные истории под одеялом с включенным фонариком, обязательно о чем-то темном – темном и ужасно жутком.

Я и мама жили с моей бабушкой по папиной линии – Инессой Юрьевной. Родителей мамы рано не стало и мы продали их квартиру Ванькиной семье, а сами переехали к Инессе – так называла её моя мама. Бабушка всю жизнь проработала переводчицей в иностранной фирме, где все, исключительно, обращаются друг к другу только по имени, но у меня была маленькая привилегия называть её дома бабушкой, только тихо и не при посторонних.

Нас с Ваней разделял всего один этажный пролет. Он жил на третьем этаже, а я этажом выше, в старой сталинской пятиэтажке с фасадными колоннами и закругленными эркерами, окна которой выходили на реку и горы. Ну как горы, не Кавказ конечно, но красивые и лесистые, созывающие туристов с разных уголков нашей страны, насладиться красотой сизых Жигулей.

На дворе стоял теплый сентябрь. Деревья еще не приобрели полностью желтый окрас, но уже начинали сдавать свои права осеннему колориту. Началась четвертая неделя одиннадцатого класса. «Повторение – мать учения» уходило на второй план, начинались новые темы, а с ними повсеместное и каждодневное напоминание об экзаменах и самоопределении в жизни.

— Верка, — кричал мне как обычно Ванька на весь подъезд, — давай быстрее уже, скоро звонок!

И я со всех ног бежала эти восемнадцать ступенек до друга. Встретившись, мы неслись с сумками, полных учебников и тетрадей, через весь двор в соседнее здание школы, толкаясь и весело хохоча. Уже предвидя, что опять будем сидеть на подоконнике напротив класса и болтать ногами, в наказание за опоздание на урок по обществознанию, рассуждая о том, почему именно этот предмет ставят первым в понедельник, когда так хочется поваляться подольше в кровати после активных выходных. Именно тогда, возле кабинета по обществознанию, я впервые услышала от своего лучшего друга странный вопрос:

— Вер, слушай, как тебе новенькая? — Ткнул носом своих кроссовок мои черные лоферы Ваня. — Рита кажется?! Ну, которая Скворцова! — Уточнил друг. Хотя я итак поняла, что речь о новенькой, которая пришла к нам в этом учебном году в класс.

— Как, как!? Да никак! Обычная девчонка! Ничего особенного! Мы, кстати, еще с тобой не придумали, как ее посвятить в ученицы нашего класса и дать понять, где её место. — Ответила я и Ваньке прилетел ответный толчок по его начищенной белой обуви. — Помнишь, что мы в том году учудили над Моргуновой? Вот смеха то было, когда она вся, промокшая насквозь бежала домой переодеваться. Нечего было мне мешать, когда я цветы в нашем палисаднике поливала из шланга.

— Что ж ты колючая какая, подруга? — с прищуром взглянул на меня Ваня. — А эта Скворцова, кстати, с Моргуновой уселась. Будут дружить против тебя.

— Да и пусть дружат! Ты же знаешь, мне от их внимания ни тепло, ни холодно. Да и с девичьей дружбой у меня как-то не складывается. Вот с тобой – другое дело. Ты мой друг на все времена, — сказала я и потрепала своего Ваньку по густой белоснежной выгоревшей гриве. Этим летом он опять ходил без кепки и его цвет волос напоминал сухую солому.

— Ты видела, какие шикарные длинные волосы у этой Марго? Раньше и у тебя такие были, — подмигнул парень. — Я бы с ней сходил вечером прогуляться по набережной.

Это был тот первый раз, когда Ванька задел мое самолюбие. До этого момента я и не знала, где оно находится.

Да, безусловно, мы и раньше обсуждали с другом других девчонок. Мальчишеских гормонов не унять в юношеском возрасте. Но всегда и безоговорочно Ваня вставлял ремарку, что никто из них не идет в сравнение со мной, его лучшей подругой.

Этим летом я подрезала длину своих волос, спускающих почти до талии. Надоело. Да и хотелось срочно изменений. Отрезав волосы, я еще выразила протест по отношению к маме и её нежеланию пускать меня учиться в ВУЗ системы МВД на следственный факультет. Оксана Петровна – моя мама - была адвокатом по уголовным делам, то есть трудилась она по другую сторону баррикады, знала все нюансы работы и всегда говорила, что работа эта неблагодарная и сложная. Но, а я была влюблена в форму и хотела, как и папа, служить Родине.