Мудрость и красота - Абсолют #3

Бонус Сони (1).

Winter Ghosts - JBM  (ссылка на плейлист в аннотаци)

Просыпаюсь под нежнейший перезвон колокольчиков – это Эштон развесил свои австралийские подвески на нашей небольшой террасе. И сейчас, в июле, в жару, когда все окна и дверь на террасу открыты, квартира наполняется фееричной мелодией ветра, рождённой из стекла и металла.

Открываю глаза и вижу его темноволосую голову на соседней подушке – он спит, как младенец, а на часах уже половина шестого утра. Эштон снова проспал пробежку… На моё счастье!  Бесконечное, безмерное счастье в его взъерошенных каштановых волосах, тоном темнее моих, в сомкнутых веках, длинных ресницах, очертаниях губ, которые мне всё время хочется целовать…

Мы целуемся как умалишённые, захлёбываясь друг другом, вот уже  четыре месяца. Но кроме этого больше ничего…

Я решила, что он не хочет меня из-за моей совершенно несексуальной беременной фигуры… но его взгляды, губы и временами срывающиеся на откровенные интимные ласки руки говорят совсем о другом. 

Отец твердит, что все проблемы и разногласия нужно проговаривать. Обсуждать. Всегда мягко сообщать о том, что тревожит, что приносит дискомфорт. «Чтобы тебя услышали, нужно говорить! Чтобы поняли – объяснять!» - он повторял мне это раз сто, наверное.

- Пап, он не… интересуется мной в том самом смысле, - нет сил больше скрывать свою проблему от отца.

Алекс обнимает, прижимая мою совсем уже взрослую голову к своей груди:

- Соняшик, доченька, мужчины по-разному устроены: не все могут делать это с беременной женщиной. В первую очередь, из страха навредить! Я Эштона очень хорошо понимаю, в его ситуации тоже не прикоснулся бы.

- Но мама мне говорила другое…

- То было в молодости, эгоистичной юности. А когда мама была беременна в последний раз, я не трогал её, так что пусть не сочиняет!

- Она не сочиняет, сказала мне то же самое: в молодости вас её беременность не останавливала, только в последний раз, из-за возраста, вы… не делали этого.

- Не из-за возраста, Соняш. Только из страха прервать такую хрупкую жизнь внутри неё. Только это. Но ты не меня с мамой слушай, а с мужем поговори! Эти вопросы только вы вдвоём должны решать! Я и тебя прекрасно понимаю – счастливая семья начинается с постели, но и поведение Эштона логично. Просто поговорите!

В тот же вечер Эштон сам объяснился – не иначе отец надоумил:

- Соня, я не могу: то, что внутри тебя, создал не я, и поэтому вдвойне не имею права подвергать ребёнка рискам. Понимаешь?

- Понимаю…

Муж обнимает меня, целует:

- Мы наверстаем каждый пропущенный день, обещаю тебе! Просто нужно подождать…

И мы ждали: вначале три месяца до родов, и ещё почти месяц после них. «Сорок дней!» – сказала мама. «Подождите сорок дней и на сорок первый – вперёд, за Родину!».

Сегодня – сорок первый день. Долгожданный. Самый важный, потому что для нашей пары это будет не просто секс, это  - акт очищения, последняя точка в нашей истории, переписанной набело в чистовик.

Мы поженились спустя неделю после того, как Эштон, в буквальном смысле, выкрал меня с Лёшкиной свадьбы. Я не была против поспешной женитьбы, скорее, пребывала в шоке от скорости происходящих в моей жизни неожиданных перемен. А Эштон торопился так, что его, казалось, ни одна стена не остановит! И я знаю почему – Антон метал молнии. Они, двое моих мужчин, схлестнулись не на шутку, и, скорее всего, поубивали бы друг друга, если бы отец не вмешался. Я знаю, что Алекс сделал некое предложение Антону, от которого тот не смог отказаться. Или не посмел…

А я задумалась: разве можно обменять любимую женщину на бизнес-сделку, да будь она хоть трижды выгодна? Разочарование в отце моего первого ребёнка ударило наотмашь… Ведь я почти связала свою жизнь с этим человеком! Считала своим мужчиной, пусть никогда не любила, но ведь доверяла, хотела рожать ему детей!

Спустя только сутки после нашей с Эштоном свадьбы я обрабатывала раны на лице и руках мужа после «мужского разговора» с Антоном и вдруг поняла: Эштон не отказался бы от меня за все богатства мира, и особенно, если бы я была беременна его дочерью…

The weeknd Call out my name

Но он отказался однажды по совсем другой причине: предпочёл моей весенней любви холодную отцовскую. Только теперь всё изменилось, и я вижу это в глубине его карего взгляда, в том, как часто он скользит по моему лицу, всегда останавливаясь на губах… Я вижу многое в той нежности,  какой окутывает меня некогда ледяной Эштон, в его времени, почти полностью отдаваемом мне…

Я была права! Эштон умеет быть нежным, ещё как!

Мои глаза устали любоваться спящим мужчиной, я убираю спутанную чёлку с его лба, надеясь разбудить… но Эштон не просыпается. Мои пальцы скользят по его сильному плечу, обводят контуры мышц, останавливаются на сгибе руки, нежно повторяя реки выпирающих вен… Да, теперь они хорошо видны, неся кислород его натренированному телу, а было время, когда  глядя на них, глубоко спрятанных под исколотой кожей, я едва сдерживалась, чтобы не плакать…

До какой степени отчаяния нужно дойти, чтобы во взрослом, сознательном возрасте начать творить такое со своим телом и жизнью?

Мои прикосновения к чувствительной коже имеют эффект: Эштон открывает глаза, хмурится, но… заметив меня, почти сразу расплывается в широченной тёплой улыбке. Его руки тянутся к моей талии, гладят живот, следуя старой привычке  -  этот жест был самым частым в то время, когда мы ждали рождения нашей дочери.