Муки творчества

Певичка

Утро нового дня начиналось более чем предсказуемо. Снова над городом сгущались тучи, а на улицах горлопанила эта ненормальная девица.

Она приблудилась совсем недавно – видимо, отбилась от табора бродячих актёров, что гостили здесь на прошлой неделе (хотя я подозревал, что они специально её тут оставили), но успела достать многих до белого каления. Блаженной предлагали нормальную работу, подавали милостыню, чтоб не голодала, однако она ни в какую не хотела бросать своё занятие, наивно полагая, что творит нечто прекрасное.

Помимо утренних побудок и мерзкого голоса, бесила она и паршивостью историй, которые пыталась передать. Рассказывая об охотниках, нечисти, жизни и смерти, она переворачивала что-то в моей душе, заставляя люто звереть. Разумеется, люди были горазды на выдумывание всяческих небылиц, но её «творчество» не шло ни в какое сравнение.

Поморщившись от тупой боли, безжалостно колотящей в висок, я поднялся с постели и поплёлся к умывальнику. Хотелось поскорее получить новый заказ и свалить отсюда на месяцок. Только как назло вестей из Гильдии не было и день изо дня приходилось слушать больные завывания под окном и экономить деньги.

Холодная вода не особо помогла прийти в себя, а вот ощутить все прелести приближающейся осени, вполне.

- Господин Глен, вы уже встали? – послышался из-за двери голос домовладелицы. – Спуститесь к завтраку?

- Восстали… - прошипел я, раздражённо натягивая рубашку. На самом деле грубить этой милейшей женщине не хотелось, и я любезно принял приглашение.

Прекрасно понимая, что речь за завтраком пойдёт об оплате жилья, я спускался вниз, словно на казнь. Мысли в голове витали совсем безрадостные – я подумывал о том, чтобы податься к единственному родственнику на юг, где точно не придётся страдать от сырости, перебиваться от заказа к заказу и слушать такие вот песни.

Только как ни странно, Аглая не стала заводить разговор об оплате. Едва я сел за стол, она угодливо пододвинула ко мне тарелку с кашей, сливки и варенье.

- Кушайте на здоровье. В вашем возрасте нужно хорошо питаться, - проворковала женщина, чем лишь усилила мои подозрения. Захотелось убедиться в том, что я действительно проснулся.

- Аглая, что-то случилось?

- Да почему же случилось, господин Глен, - нервно улыбнулась домовладелица. – Всё прекрасно и замечательно.

Загадочное поведение Аглаи не на шутку взбудоражило моё воображение, заставляя делать самые странные предположения. Возможно, поблизости появилось новое гнездо нежити или опасный маг и ей снова заплатили за моё проживание? Подобное уже случалось. В моё отсутствие ушлая домовладелица приняла оплату за гнездо упырей на болотах за городом, вследствие чего мне пришлось осесть здесь ещё на год.

Следующее утро знаменовалось опять же воплями, которые лишь ошибочно были приняты за творчество безумной певички. На сей раз, не просто кричали под окнами, но и яростно тарабанили в дверь дома, взывая к моей совести и добрососедским качествам Аглаи.

Бросившись одеваться, я потянул носом воздух и замер, не веря своему счастью. До меня доносился запах человеческой крови.

Безошибочно предчувствуя новый заказ, я слетел по лестнице навстречу утренним визитёрам. Ими оказались местный градоправитель Изеф и какой-то смутно знакомый человек в невзрачной серой одежде и большой сумкой через плечо – наверное, кто-то из пастухов, живущих на окраине.

Люди рефлекторно отшатнулись, едва я шагнул к ним навстречу и улыбнулся.

- Г-господин Глен, - заикаясь начал градоправитель. – Там это… по вашей части дело.

Он подтолкнул в спину пастуха. Тот, не поднимая взгляда, начал бубнить себе под нос:

- Милсдарь охотник, певичка-то допи… - последовала ещё один тычок от градоправителя и мужик сразу исправился: – Допелась!

- Вам лучше самому взглянуть на это, - нетерпеливо проговорил Изеф. – Ойган покажет.

Пастух закивал, словно припадочный и рванул к двери. Я едва успел приладить ножны со стилетом и, сорвав с вешалки свой плащ, поспешил следом. Сердце радостно билось в груди, разгоняя застоявшуюся кровь по жилам. Наконец-то, у меня появилась возможность поразмяться.

Место преступления располагалось на самой окраине города. Как раз там, где пролегала привычная пастушья тропа, разветвляющаяся дальше к главному тракту, лугам и кладбищу. На развилке росло раскидистое дерево, на котором в солнечном свете были развешаны поблёскивающие сизо-бурые кишки и ещё какие-то невнятные ошмётки, почудившиеся издали обрывками тряпок, колышащихся на ветру.

Как только я подошёл ближе, с одной из веток вспорхнул пронырливый ворон, уже урвавший где-то человечий глаз. Нельзя не признать, что убийца отнёсся к задаче творчески.

- Ху… - выдохнул запыхавшийся мужик, тыча в сторону дерева пальцем.

- Художественно, согласен, - задумчиво согласился я, изучая следы у дерева. – Можешь идти, дальше я сам.

Повсюду валялись разбитые в мелкую щепу части инструмента и обрывки бумаги, в которой я без труда узнал нотные символы. Скептически скривившись (она ведь в ноты никогда не попадала!), я направился в сторону погоста, за которым виднелись какие-то светлые строения. Поместье ли или старый храм за деревьями было неясно.

На первый взгляд всё было тихо и мирно, как полагается. Вот только всё сильнее манило меня к тропинке за лесом. Я отчётливо чувствовал на себе чужое внимание и звериную настороженность неизвестного. Если там скрывался и не убийца, то он определённо знал о произошедшем не хуже. Да и самое главное – человеком наблюдатель не являлся, как и я сам.

Давно забытая людьми тропинка, сплошь заросшая травой и увитая гирляндами пыльной паутины, привела охотника к старому и заброшенному на вид особняку. Некогда белоснежные стены покрывала копоть с одной стороны, а с другой и вовсе высокие красивые колонны будто снесли осадным орудием, из-за чего здание частично перекосилось. Окна же были выбиты все до единого. Однако двери остались на месте и были гостеприимно распахнуты.