Mum?

Mum?

Коралина, идя по коридору дома другой мамы, никак не могла забыть слова кота: «У нее потребность любить… наверное. Любить что-то помимо себя. А возможно… она просто хочет что-нибудь съесть». Синеволосая девочка учащенно дышала, сердце билось очень-очень быстро. Ей было страшно. Но сильно хотелось домой, к ее настоящим родителям, которые, хоть и уделяли ей мало внимания после переезда, но любили ее. А с другой мамой стало страшно находиться после откровений кота, хоть они и попрощались несколько минут назад.
Коралина подошла к закрытым дверям. Подняв и вставив в ручки дверей трость, которую она взяла у входа в дом, девочка сорвала замки. Открыв двери, подросток ничего не смог разглядеть, кроме перехода в реальный мир, на который падал свет в коридоре. Она направилась к нему, но дверцу загородил большой коричневый жук, который через несколько секунд стал нежно-красным. В помещении зажегся свет. Комната кардинально поменялась: стены приобрели фиолетовый оттенок, появились странные жуки-кресла, зеленый стол и красный диван, которые повернулись к девочке.

— Говорят, даже самый гордый дух можно сломить… любовью, — на красном диване сидела женщина, которая смотрела на Коралину своими глазками-пуговками. Подросток приподнял брови.

К девочке сзади подкралось кресло в виде жука, спинка которого сияла фиолетовым цветом. Оно подпрыгнуло, усадив в него синеволосую, а после направилось к хозяйке дома. На эти действия та хихикнула, а Коралина испуганно охнула.

— Я знаю, еще никому не вредил шоколад, — высокое голубое насекомое с пуговками вместо глаз протянуло ведьме фиолетовую коробочку, на которой посередине был нарисован желтый узор. Она убрала крышку, в коробке оказались живые шоколадные жуки, которые шевелили своими маленькими лапками. — Хочешь? — другая мама протянула «лакомство» синеволосой девочке. — Это какао-жуки прямо из Занзибар, — женщина, взяв один жуков, отправила в рот, жуя их с улыбкой. На что гостья поморщилась.

— Вероятно, это вкусно, но выглядит ужасно мерзко и отвратительно. Другая мама, а зачем ты держишь меня тут? — поинтересовался подросток, сморщившись от отвращения, когда взгляд переходил на жуков. 

— Я не держу тебя здесь, дорогая. Ты же сама приходишь ко мне, не так ли, Коралина? — ведьма, доев жука, закрыла коробку крышкой и положила ее на стол. Она посмотрела на девочку, выделив ее имя в своей фразе, и вопросительно изогнула бровь. У нее уже не было улыбки на лице, лишь немного нахмуренные брови.

— Да, ты права. Но я очень хочу домой к своим настоящим маме и папе, которые хоть и постоянно заняты, но любят меня, а здесь мне одиноко! — Джонс грустно улыбнулась и вытерла слезу, появившуюся от упоминания родителей.

— Что ж, — шатенка приподняла брови и щелкнула пальцами в направлении стоящего жука, загораживающего проход в реальный мир. Тот встал и ушел в уголок комнаты.
Лицо Бэльдам ничего не выражало и нельзя было понять никаких эмоций. Женщина вновь посмотрела на девочку. — Иди, — хозяйка другого дома кивнула на маленькую дверцу. — Раз ты так хочешь вернуться, то не смею задерживать.
Шатенка встала с дивана и, расправив плечи, пошла из комнаты. Остановившись возле испорченных дверных ручек, она еле слышно вздохнула. Бэльдам, развернувшись, посмотрела на подростка.

— Знай, что ты всегда можешь приходить сюда. Мы будем ждать, — ведьма ласково улыбнулась девочке и покинула помещение. Другая мама отправилась на кухню, где решила достать свой любимый десерт, который приготовила недавно. Сев за стол, она начала есть через силу.

Ей было тяжело: сердце будто разбилось, дышать было сложно. Те слова Коралины причинили ведьме боль, ведь она старалась, чтобы девочке было весело в ее мире, но, похоже, той это не нравилось. Бэльдам полюбила ее как свою собственную дочку. Она относилась к ней хорошо и старалась, чтобы их отношения были прекрасными. Но, видимо, все получилось наоборот. И, похоже, девочке стало страшно. Она больше не придет сюда.

Ведьма направилась в свою комнату в доме. Зайдя туда, она закрыла дверь и тихо, беззвучно заплакала. Облокотившись на стену, женщина сползла по ней на пол. Хозяйка дома, сидя на полу и опрокинув голову назад, пыталась выровнять дыхание, но это было тщетно.

***

Синеволосая девочка нахмурилась: отчего-то сказанные слова другой мамы немного озадачили ее. И Коралина пошла искать ту, дабы извиниться. Найдя комнату, она нерешительно постучалась в дверь.

— Пожалуйста, открой дверь! — от волнения ребенок начал нервно покусывать губу.

Услышав голос Джонс, ведьма, встав, быстро привела себя в порядок и открыла дверь с легкой улыбкой. По ее лицу никак нельзя было догадаться, что та недавно плакала. В руках у женщины были спицы, воткнутые в клубок с серебристыми нитками. Глядя на это, у вас бы возникло чувство, что Бэльдам собиралась что-то вязать.

— Входи, — хозяйка пропустила ее к себе и присела на кресло у стола, в котором начала умиротворенно вязать. — Ты что-то хотела, дорогая? — шатенка была удивлена поведением Коралины, но виду не подала.

Комната женщины была в зеленых цветах. Посередине стояла двуспальная кровать, по углам комнаты стояли шкафы, в первом на полках лежало множество книг, во втором — все для шитья и вязания: иголки, клубки ниток, ткань, булавки. Напротив постели был туалетный столик с зеркалом, на котором лежал большой клубок ниток. В комнате было два кресла — один у кровати, другой у туалетного столика с зеркалом.

— Да, я бы хотела извиниться. Ты права — тут намного лучше, и… я виновата, что обидела тебя. Прости, пожалуйста! — подросток вошел в комнату и, подойдя к другой маме, обнял ее.

Женщина, отложив спицы, обняла девочку. Ведьма нежно погладила ту по голове.
— Хорошо, прощаю. — ответила она, в голосе были еле слышны нотки счастья. Бэльдам мило улыбнулась.

— Наверное, если ты позволишь, я бы хотела остаться с тобой и другим папой здесь на некоторое время, — синеволосая мило улыбнулась. Она была рада, что её простили.