Мы знали

Мы знали

Он хотел убить меня.
А я мечтала умереть.

Я всегда знала, что такие отношения не могут закончиться счастливым концом.

Отношения, когда глубоко в душе понимаешь, что все безнадежно. Вы никогда не сможете жить счастливо вместе до старости, вам отпущен определенный срок, и уложитесь вы в него или нет - разлука неминуема. Она с нетерпением переступает с ноги на ногу, ожидая своего выхода.

И что бы вы ни делали, она все равно протиснется между вами. Но у вас есть время. Год, месяц, двенадцать дней, неделю, три дня, день, несколько часов. Оно есть. Может, поэтому любовь в таких случаях настолько сильная, с огромной отдачей, когда две души всецело и полностью поглощены друг другом.

А потом наступает конец. Он тяжелый и неминуемый. Но не неожиданный.

Думаю, глубоко в дуще мы были готовы к нему.

И если бы у меня был выбор: пережить время с тобой еще раз или навсегда стереть из памяти - я бы выбрала первое. Только первое.

***

Я прикрыла глаза. Все началось, когда меня отказались выкупать. Принеся мне эту весть, что мои родные бросили меня, что-то внутри отмерло. Отчаяние окутало, горе захлестнуло, и, как никогда раньше, я рвалась к жизни.

***

Я неверящим взглядом смотрела на свою руку. Словно не моя, тяжелая и онемевшая. Палач, возвышавшийся надо мной, придавил ее к столу так, что все пальцы растопырены,. Он то приближал, то отводил острый нож от указательного пальца, вот-вот готовясь отрубить его.

Он не смотрел на меня, только на острое лезвие своего оружия. Лицо его ничего не выражало. Он беспристрастен, до ужаса сдержан. Кажется, его ничто не могло смутить, ничто - напугать.

Мне очень жарко и одновременно невероятно холодно. Но я чувствовала, что если буду молчать, то точно окажусь без пальцев.

- Если... если я попрошу, вы не отрежете мне его? - Слова еле выдавливаются из непослушных губ. Мой шепот, сдавленный, прерывающийся, неожиданно громко отразился от кирпичных стен маленькой комнаты, без окон, с одной единственной железной дверью.

Мне страшно услышать ответ. Я не знала, что может скрываться за холодной маской этого чудовища. Он мог изувечить меня, мог изнасиловать, мог часами растягивать мое мучение, делая надрез за надрезом, отсекая фалангу за фалангой...

Впервые он поднял на меня свой леденящий душу взгляд:

- Попробуй. - В его голосе я, вопреки всему, услышала что-то, что заставило воспрянуть духом. Словно он сам не хотел причинять лишнюю боль и только ждал, пока я остановлю его. Но долго бы он ждал?..

- Пожалуйста, не отрезайте мне... пальцы, - хрипло попросила я, не в силах оторвать свои глаза от его. И, мне кажется, именно в тот момент я начала рассматривать его тщательней. Начав со взгляда. У него на удивление темные, синие глаза. Холодные, как глубокая гладь океана. Чуть прищурены, словно проверяли меня на стойкость. Совно видели меня насквозь.

- Что же тебе тогда отрезать?

Кровь застыла жилах. Кончик ножа, уже не паря над рукой, теперь приблизился к лицу. Холод стали обжег лоб, медленно очертил скулу, щеку и неожиданно свернул, застывая у уголка губ:

- Верхнюю или нижнюю?

Я чувствовала, как сильно меня трясет. Мрак начал окутывать тело, стараясь вытеснить из него сознание, но я вцепилась в него настолько крепко, что оно не покидало меня.

- Что ты сделала им, что они отказались от тебя?

Вопрос прозвучал настолько тихо, что я еле услышала его.

- Ничего, - одними губами произнесла я, сглатывая, как только нож отдалился от моего лица, но не спуская с него взгляда.

Он промолчал. Его рука то напрягалась, то расслаблялась, придерживая оружие лишь тонкими пальцами, словно он раздумывал, взвешивал все "за" и "против", то предпринимая одно, то неожиданно перескакивая на другое решение. Ощущая на себе его пристальный взгляд, понимала, что он изучал меня, будто пытался заглянуть в мою душу. Словно от нее зависел его выбор.

- Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? - наконец спросил он, сжимая рукоятку ножа так, что рука его начала подрагивать.

Не отводя взгляда от не предвещавшей ничего хорошего картины, единственное, что я смогла сделать - кивнуть.

- И куда ты пойдешь? - вкрадчиво осведомился он. В интонациях затаилась явная угроза хищника, нацеленного на добычу.

Я не сразу смогла ответить. Напряжение дошло до такого состояния, что, казалось, сделай хоть какое-то лишнее движение, все сухожилия и мышцы попросту порвутся. Но он ответил за меня:

- Ты вернешься к ним? К тем, кто предал тебя?

Он продолжал говорить едва слышно, словно нас могли подслушать, словно он говорил мне что-то запретное, что-то, что могло стоить ему жизни.

Его рука с ножом нетерпеливо качнулась. Мои глаза заслезились, горло будто перекрутили. Я молчала.

- Разве смерть - не лучший выход? Разве она больнее предательства?

Я вздрогнула от его слов. Он хочет убить меня. Я знала, знала, что он убьет меня!

Слезы вырываются из глаз бесконечным потоком, рот сам расплылся в разные стороны.

- Почему ты плачешь? - Холодно.

- Мне страшно.

Я не хотела говорить этого. Слова сами вырвались, а я, всхлипнув, до боли прикусила губу.

Рука с ножом взлетела вверх.

Он размахнулся. Его глаза недобро блеснули, и я, вскрикнув, зажмурилась, вжав голову в плечи, уже не скрывая рыданий.

Звук рассекающейся плоти.

Глухой стук.

Никакой боли.

- Ты так не хочешь умирать?.. - его голос заставил меня медленно раскрыть глаза и еще медленнее повернуть голову к столу. Рыдания застряли в горле. Моя рука цела и невредима, освобожденная от его хватки.

Зато его рука, секунду назад державшая мою, прижата к столу. Из ладони торчало его же оружие, воткнутое по самую рукоятку, что он завороженно рассматривал. Просачиваясь через щель между сталью и плотью, по столу медленно растекалась красная лужа крови.