Мятежник

ГЛАВА#1

ГОРДЕЙ

Ликующий вопль толпы наполняет арену, подобно раскатам грома, пробираясь под кожу и подогревая опьяняющее чувство неуязвимости. Красивые девушки в дразнящих платьях свисают с трибун, повторяя примитивную кричалку: “Чёрные лисы – только вперёд! Противник повержен! Сотрясается лёд!”.

В действительности, глядя на их глубокие декольте, трясётся кое-что другое, но едва ли это имеет значение.

На табло застыл красивый счёт в нашу пользу. Остаётся доиграть долгожданный третий период, сделать “Смерч” в сухую, а затем как следует отметить победу.

Я бросаю дикий взгляд на соперников, замерших в ожидании судейского сигнала. Быть центральным нападающим – значит, наводить страх на противника ещё до начала зрелищной схватки. Атаковать, путать мысли, выводить из себя – в этом я всегда был мастер.

– Готовы грызть лёд, балерины? – подмигиваю Савченко – капитану команды “Смерч”, одновременно поддев его клюшку своей.

– Рано радуешься, Лис. Ты ещё не выиграл.

– Этим ты себя успокаиваешь? Мне тебя жаль.

Захар Савченко – мой давний знакомый. Когда-то мы, ещё неспелые, вместе посещали спортивные секции, укрощали лёд на школьном катке, делились навыками, а затем я переспал с его девчонкой, и затянувшееся соперничество перестало быть дружественным.

Теперь у нас с ним свои счёты.

Судья подаёт сигнал, и шайба вступает в игру. Мне хватает мгновения, чтобы оставить Савченко ни с чем. Против железной связки – Лисицын, Мадаев, Бажов – у калек в зелёных шортах попросту нет шансов. А когда “таблетка” залетает в ворота под оглушительный крик толпы, зеленеют и лица соперников.

Счёт 7:0. “Лисы” лидируют.

А точнее, виртуозно надирают задницу гостям.

– Как тебе такое, куколка? – бросаю номеру “13”, проезжая мимо. – Ты ещё не понял? Я всегда первый. На льду, на коньках и даже в трусах твоей девушки. Кстати, как её звали? Альбина?

Отбросив клюшку в сторону, Захар набрасывается на меня с озверелым воплем. Начинается драка. Удар за ударом. Через металл защитной сетки доходит грозное дыхание “тринадцатого”, горит его налитый кровью взгляд. С бешенной яростью он предпринимает жалкие попытки сбить меня с ног, но по итогу валится сам.

До чего же он жалок...

Тем временем сокомандники оттаскивают нас друг от друга. Диктор сокрушается в микрофон. Ещё через секунду подлетает арбитр, а фоновый гул разбавляет гневный выкрик тренера:

– Лисицын в отстойник! Смена!

Я?! Какого чёрта?!

Хоккей – игра отнюдь не джентльменов, но даже в нём присутствуют строгие правила. Одно из главных: никогда не перечить тренеру, что даётся мне с особой сложностью. Особенно сейчас, когда он разоряется с пеной у рта и лихорадочно машет руками.

– Ты пожалеешь, Гордей! – догоняет в спину рёв Савченко. – Вот увидишь, я тебя ещё достану, гнида!

– Сначала коньки подточи, фигурист! – парирую в ответ, приложив перчатку ко рту. – Альбине “привет”!

Купаясь в улыбках смазливых зрительниц, я удаляюсь с поля, перепрыгиваю борт и опускаюсь на скамью, рядом с заскучавшим Киселём – запасным вратарём команды.

Однако выдохнуть не удаётся.

– Ты не понял, Лисицын? В штраф-будку! Мигом! – выдаёт Алексей Петрович, нервно послабляя галстук.

Его чудная манера оттягивать ворот, борясь с нехваткой воздуха – как некий ритуал перед неминуемой взбучкой. В свои сорок пять он явно сдал позиции: проскакивающая седина, сутулая осанка и глубокие морщины на лбу, как результат извечно хмурой гримасы.

– Я что, на Бобика похож? – огрызаюсь по-привычке. – Давайте без истерик, Алексей Петрович. Мы почти победили.

– Ты подставил команду!

– Чем именно? Тем, что сделал покер*? Вы серьёзно?

– Здесь тебе не цирковая арена!

– Да? – хмыкаю про себя. – А я думал, именно она. Иначе как объяснить огромное сборище клоунов?

Тёмные брови тренера сходятся на переносице. Он мечтает разорвать меня на куски, но что он может сделать сыну спортивного директора “Фетисов Арены”? Разве что прогнать с площадки.

– Пошёл вон, говнюк! – ожидаемо бросает он, указав на выход.

– За что?!

– Попробуй догадаться!

– Папе это не понравится, – кидаю намёк, что неудачно попадает в штангу.

– Плевать я на это хотел! Убирайся!

– Откуда столько экспрессии? Матч-то домашний! Фуфловый!

– Вот поэтому тебе никогда не стать хорошим хоккеистом, – устало заключает Петрович. – Запомни, Гордей, не бывает фуфловых матчей. Есть обезьяны с клюшкой, которые делают игру никчёмной.

С новой мудростью в кармане, щедро подаренной тренером, я плетусь вдоль длинной скамьи, одновременно подбирая девчонку на вечер. Сегодня мне хочется рыжую – сочную мандаринку, которой подслащу этот грёбаный день.

Эники-беники ели вареники...

Уже на выходе ко мне подбегает моложавая репортёрша, работающая внештатно на местное СМИ, и её коренастый оператор – шкафчик с камерой. Морщась от всеобщего гула, она спешно следует за мной и надоедливо тычет микрофоном в лицо.

– Будьте добры, Гордей, прокомментируйте драку с соперником! Это ли стало причиной вашей дисквалификации?! Неужели, Смирнов пожертвовал вами, несмотря на очевидные заслуги?!

– Рыжий – ваш натуральный цвет волос? – остановившись, интересуюсь я, игнорируя череду провокационных вопросов.

– Простите, что?

– Я спрашиваю, есть ли планы на вечер? Напиши мне на почту, если надоест компания тумбочки с объективом.

Дамочка краснеет в лице, а я улыбаюсь. Почти скалюсь, потому что привык к подобной реакции. Сейчас она отвесит что-то вроде: “Я не одна из твоих потаскушек, говнюк! ”, а затем закидает почту молебными письмами в просьбе пригласить её на свидание.

– Видимо, вы неверно меня поняли...

Куда ж вернее?

Будь ты репортёром, рефери или любой другой профессии, всё равно остаёшься расчётливой стервой, которая пойдёт на всё ради выгоды. Даже позволит захватить в кулак эти восхитительные огненный кудри.