Мышь под веником

Парасейлинг

  Если вы любите получать сюрпризы, то, думаю, согласитесь, что наилучшие из них всегда те, которых абсолютно не ждёшь. Которые сваливаются как снег на голову — непредсказуемо, нечаянно, внезапно. И не мудрено, ведь в этом случае их значимость возрастает, так как они дополняются эффектом неожиданности, способным ввести в глубокий экстаз. Собственно, именно такие подарки  и называют настоящим чудом. А кто из нас не любит чудес?

  Только вот судьба меня балует ими нечасто, по большей мере совершая такие выкрутасы, которые иначе как глумливыми подстёбами не назовёшь. Но даже при таких талантах однажды она превзошла саму себя, выставив в качестве вышеописанного сюрприза... меня саму. Как это стало возможно? Если вы готовы послушать, то я, так и быть, расскажу.

  Для начала разрешите представиться: Стейси Айерс — жительница солнечной Калифорнии, умница, красавица, обладательница изысканных манер и просто пай-девочка. Во всяком случае, родители хотели видеть меня именно такой. И никак не ожидали, что я вырасту дерзкой, нахраписто-смелой и острой на язычок. Да ещё и ярой ненавистницей мужчин. Хотя, не то чтобы такой уж и ненавистницей, но относящейся к ним с твёрдой непримиримостью. Нет, меня, конечно же, этому не учили. Напротив, с малых лет мне вдалбливали в голову самые высокие нормы морали и прививали любовь к представителям сильной половины, выдавая межполовые отношения в духе рыцарства и романтизма. Но, повзрослев, я стала замечать, что эти представления далеки от реальности. А затем и вовсе произошло нечто, что перевернуло вверх тормашками весь мой внутренний мир и исказило все представления о важности человеческих качеств. Но обо всём — по порядку.

  Помимо всего прочего я ещё и спортсменка. Нет, не профессиональная — всего несколько лет назад я и подумать не могла, что стану заниматься спортом. Причём больше всего меня привлекают те его виды, которые связаны с риском. Или, проще говоря, я любитель-экстремал. Должна сказать, что даже отдых я предпочитаю интересный и активный. Поэтому, когда солнечным летним днём друзья, работавшие в прибрежной команде водных аттракционов, предложили заняться дайвингом, я с радостью согласилась. Проведя несколько часов под водой, исследовав вдоль и поперёк добрую часть океана, я решила сменить вид отдыха и напросилась на парасейлинг. Знала бы я, чем он для меня обернётся!

  Надёжно закрепившись в подвесной системе, я взмыла за катером на красочном парашюте, наслаждаясь красотами калифорнийского побережья с высоты птичьего полёта. Яркое солнце светило в лицо, в жилах вовсю бурлил адреналин, а сердце, переполненное сладостным упоением от ощущения парения в воздухе, пыталось хоть как-то удержаться в груди. Я прикрыла глаза и прислушалась. На душе — смесь волнения и спокойствия, вокруг — тишина, только шёпот ветра в куполе за спиной да мягкое мурлыканье катера на воде. Вот он, момент счастья!

  Неожиданно я ощутила, что натяжение буксировочного троса ослабло, и, распахнув глаза, увидела, что катер остановился. Что за шутки? Питер, его водитель и по совместительству мой добрый знакомый, опять придумал что-то? Он, как и всякий горе-мужчина, был горазд на выдумки, и в его арсенале всегда водилась какая-нибудь чертовщина. К примеру, он мог почти полностью сбавить ход, подождать, пока парашютист коснётся ногами воды, а затем резко рвануть с места, поднимая его ввысь. Быть может, и на сей раз он удумал провернуть эту шутку? 

  Решив, что так и есть, я, как и прежде, расслабилась и, потихоньку снижаясь, снова осмотрелась. Солнце уже жгло не так сильно и, готовясь вскоре улизнуть с небосклона, заглядывало за спину дымчатой грозовой туче, расползшейся по горизонту. Оно уже пробовало её на мягкость, окуная свои лучи, отчего серовато-сизые туманные комки отдавали тёмно-фиолетовым отливом. И где-то там, в рваных клубах этих облаков, зарождался неистовый ветер, дыхание которого уже улавливал мой парашют. Возмущённо вздыбившись, он накренился, упорно относя меня к прибрежной зоне. Да что же это такое, чёрт побери?! Схватившись за стропы, я потянула их на себя, наклоняя верхнюю кромку парашюта против ветра. Но это была моя ошибка: от его напора купол сбился, и я стала стремительно снижаться.

  — Чёрт, Пит, поддай газу! — закричала я, совсем позабыв, что расстояние и ветер не позволят ему меня расслышать. — Чего ты телишься, осёл?!

  Осёл не телился. И, конечно же, меня не слышал. Более того, он даже меня не видел, поскольку из катера — сейчас я отчётливо рассмотрела это — вместо головы виднелась... его пятая точка. Голова же и он сам пребывали где-то в районе двигателя, с которым, видимо, что-то случилось.

  Поняв это, я обомлела. Нет, на сей раз это был не выпендрёж глупого гуся, торчавшего в своём корыте задницей вверх, а ирония самого проведения. Вернее, его едкий сарказм, от которого я рисковала превратиться в лепёшку.

  — Пи-и-те-е-ер! Сделай же что-нибудь, обо-олту-у-ус!

  Мой пронизывающий крик затерялся в шелесте налетевшего ветра, и его услышала, пожалуй, лишь пролетавшая мимо чайка. Мне даже показалось, что она оглянулась на меня с явной претензией и даже повертела крылом у виска. И, наверное, была права: от хватившей меня паники я мало что соображала. Но, походу, Питер, этот прожженный прохиндей, соображал ещё меньше: вместо того, чтобы в первую очередь обеспечить мою безопасность, он чуть ли не с ушами влез в движок. Ну, непроходимый тупица! И как после этого не быть убеждённой в том, что мужчины — полные придурки?! А что он мог сделать, спросите вы? Да хотя бы свернуть буксировочный трос, тем самым позволив мне остаться в пределах океана, где не было угрожающих помех.

  — Пи-ит, сельпо беспросветное, включи лебёдку-у!

  С тем же успехом я могла бы объяснять всё той же чайке, как прокатится на троллейбусе в час пик, — его задница, впихнутая в цветастые шорты, вряд ли меня поняла.