На что похожа любовь?

Мира

Я сидела на скамейке возле универа, задумчиво рассматривая свою вдоль и поперек исписанную тетрадь. Это были драгоценные конспекты по русской литературе начала 19 века, бережно записываемые мною на каждой лекции. Василиса, моя подруга, все удивлялась, как это так у меня получается – ведь я чуть ли не единственный человек, который полтора часа слушает нашу слегка занудную Антонину Марковну – преподавательницу по данной дисциплине. Когда подруга и еще несколько моих одногруппников с искренним изумлением задавали мне этот вопрос, я загадочно пожимала плечами – мол, не от меня это зависит ребятки. Просто у меня волшебная ручка, как перо у Риты Скиттер из Гарри Поттера.

На самом деле я просто любила литературу. Может быть, поэтому я училась на факультете журналистике в одном из лучших ВУЗов страны?

Я сидела перед зданием родного альма-матер, перечитывая конспекты и стараясь вложить как можно больше информации в свою черепушку перед сложной контрольной работой, из-за которой так переживал наш курс. Весь поток еще как-то в начале семестра сообразил, что Антонина Марковна слов на ветер не бросает. Хотя, если бы вы тоже видели ее, то сами бы убедились в нашем страхе. А еще, наверное, от испуга бы перекрестились…

Выглядела импозантная женщина очень своеобразно. Она была… крупной, массивной, похожей на колобок – все, кто видели ее со стороны и не были с ней знакомы, считали, что Антонина Марковна эдакий прототип одного глупого круглого сгустка теста, сбежавшего от старика со старухой. Может, ее и нельзя было назвать милашкой, но женщина притягивала взгляд, невзирая на свои формы. Начнем с того, что одевалась она всегда ярко, броско, кричаще, будто бы всем своим видом протестуя против обидных стереотипов. К тому же, у Антонины Марковны была какая-то новомодная стрижка, на которую почти никто из университета не отважился бы: в одном месте волосы сбриты, в другом это хулиганская мальчишеская прическа, а вот сзади была заплетена короткая косичка.

Но, несмотря на свой забавный образ, женщиной она была строгой. Строгой-престрогой. И очень страшной. Поговаривают, что ее не любят почти все студенты, которые хоть единожды сталкивались лицом к лицу с этой темпераментной женщиной. За исключением нескольких любимчиков, о которых почти ничего не было известно (а вот наши халтурщики настойчиво разыскивали на факультете этих самых нерадивых студентов, дабы найти ответ на вопрос: «Где, как и какому дьяволу нужно продать душу, чтобы получить пятерку по этому предмету?»). У Антонины Марковны был свой набор не меняющихся из года в год правил. Все они были стандартными: не сидеть во время лекции в телефонах, не заниматься посторонними делами, не разговаривать, не делать селфи и тому подобное… Правила относительно телефонов были самыми важными, потому что в них нашу преподавательницу раздражало все: их звуки, отсвет экранов, фотографии с фильтрами и даже эмодзи.

Еще нашу драгоценную преподавательницу раздражали девушки-куклы: ну, те самые, которые непонятным образом поступают в университет, зачем-то приходят на лекции и садятся на последние ряды в окружении парней. Таким девушкам не везло особенно сильно – довольно часто Антонина Марковна выпроваживала их с лекции за любую мелочь, в том числе и за не сданную в гардеробе верхнюю одежду (и оправдание, что там банально нет свободных крючков, ей не препятствовало).

Про нее можно рассказывать долго и со вкусом, потому что на каждой лекции она выкидывала что-то потрясающе шокирующее и одновременно смешное. При всем при этом, предмет ее был чрезвычайно важен, и мне он совершенно не казался скучным. Я была заинтересована в литературе, поэтому слушала преподавательницу едва ли не с открытым ртом. И меня уже совершенно не волновало, что за спиной студенты шепчут в сторону Антонины Марковны самые жуткие проклятия, а сама она, каждый раз появляясь на лекции, заставляла всех вслух повторять правила поведения на лекции.

У каждого были свои заскоки.

Зато сейчас мои лекции мне несказанно помогали. В них вся информация, которую нам нужно было зазубрить из произведений, была хоть немного систематизирована, к тому же на лекциях Антонина Марковна вскользь упоминала самые важные вещи, на которые даже четверть курса ни за что не обратила бы внимания.

«Первая поэма – написанная к 120-летию со дня Полтавской битвы - «Полтава». 1828 год - работа над поэмой. Для Пушкина прежде всего важна фигура Петра, но, на самом деле, и в этом тоже особенность пушкинского гения, Пушкин пишет не моноцентрическую байроническую поэму. Он преодолевает Байрона, и это подчеркивается даже выбором названия, что понятно, так как именно «Мазепой» была названа поэма, написанная Байроном десятилетием ранее, правда, не связанная с противостоянием Мазепы и Петра. Пушкин называет свое произведение «Полтавой» еще и потому, что ему важно не только сконцентрировать внимание на этом противостоянии и выдвижении Петра на первый план, но ему еще и важна эта эпоха, которая связана с петровскими начинаниями: «Была та смутная пора, когда Россия молодая, в бореньях силы напрягая, мужала с гением Петра» - то есть героем главным становится именно Россия. Россию этого времени, конечно же, олицетворяет эта энергичная и обновляющая страну фигура Петра. Пушкин соединяет героико-историческую линию и любовную драму, и в этом плане он идет вполне в романическом духе, и три песни напоминают три главы романа, и любовная интрига здесь крайне важна…».

Вокруг все еще жило осенью, поэтому многие студенты, незаинтересованные в хорошей оценке по контрольной работе, громко шутили, смеялись или разговаривали. Я недовольно покачала головой и отвлеклась от конспектов. Денек сегодня был замечательный. Уже конец октября; деревья покрыты золотистой осенней коркой, придающей им особый шарм. «Унылая пора! Очей очарованье!» - писал Пушкин. Как символично, думала я, что именно в это время года мы так тщательно изучаем его творчество. В этой осени я лишь наблюдала, как дворники старательно подметают улицы, но не успевают – листья стали опадать все быстрее и быстрее, предчувствуя скорое наступление холодов. Сегодня еще было довольно тепло – 15 градусов, поэтому я и сидела на улице только в легкой ветровке и щурилась от яркого и пока еще по-летнему теплого солнышка.



Отредактировано: 15.03.2017