На дорогах

На дорогах больше нет машин. Точнее, они есть, но отнюдь не в привычном для нас виде. Они недвижно стоят, врастая захиревшими покрышками в потрескавшийся от времени асфальт. Из прохудившихся бензобаков вытекает протухший бензин и разливается на обочинах, рождая невообразимо красивые, но, к сожалению, ядовитые радужные цветы.

На дорогах больше нет людей. Точнее они есть, но они совсем не такие, какими мы привыкли их видеть. Они с подачи чьей-то лёгкой и властной руки быстро разделились на тех, кто сильный, и тех, кто слабый. Эволюция человечества очень проста. Если ты тот, кто готов долгими холодными ночами на дорожных обочинах точить вывернутый из какой-то насквозь прогнившей плахи длинный и очень ржавый гвоздь, чтобы потом без колебаний, без глубоких уколов совести вогнать его в глотку такому же, как ты, с гвоздиком, и выйти из этой схватки победителем (потому что на дорогах обычно дерутся не до первой крови, а до полной и совсем бесповоротной смерти), то ты сильный.

Если ты не такой, то, уж извини, ты слабый. Твоя участь на дорогах - бежать, сбиваясь в стаи с такими же слабыми, как ты. И вы огромной, но очень слабой стаей, будете нападать на сильных и, неся катастрофические по старым меркам потери, будете отвоёвывать у сильных гвозди и место в цветах на дорожной обочине. Тоже становясь после этого сильными. Такой вот нехитрый круговорот.

На дороге полно ресурсов. Ведь из-за них дорога стала дорогой, а люди - готовыми по дороге ходить. Однако есть одно маленькое и очень досадное недоразумение, которое заключается в том, что от нефти и газа только разыгрывается аппетит. Поверьте, на дорогах есть и такие, которые с голодухи были готовы пить бензин. Правда, прожили они потом не очень долго. Но не суть. Дорожные реалии поставили шагающих по ним перед очень таким щепетильным моральным выбором. Либо жрать землю в надежде, что кусочки асфальта помогут утолить всё нарастающий и нарастающий голод, либо забросить это никчёмное вегетарианство и начать за обе щеки уплетать мясо, которое по вкусу как курица, только слаще. Тот, кто первым смекнул, что сидящий рядом и тоже пухнущий с голодухи друг по своей питательности не отличается от какой-нибудь коровы, выжил. И ни один из таких же выживших не смог его упрекнуть.

На дороге больше нет Бога. Ведь на знакомых нам каменных скрижалях значилось: «Не убей ближнего своего! Не укради у ближнего своего!» И чьей-то несмелой рукой простым карандашом было подписано: «Не смей жрать ближнего своего, кровожадная тварь!» Дорожные реалии не позволяют идущим по ним людям такой роскоши, вот и приходится вконец обнаглевшим фанатикам бить себя до синяков в грудь и гласить, что «Жертвы эти угодны новому богу». Нужно же как-то беднягам оправдаться. Так вот, эти самые жрецы, с великодушного разрешения сидящего на радуге Бога, который зажал в шести своих руках по гвоздику (до чего ж хорошее орудие), вершат свои тёмные дела, совершенно не заботясь о наказании, только изредка попадая в тарелки к тем, кто выше их по церковному рангу.

Я закончил, друзья. Занавес опустился. Дорога есть, по этой дороге ходят, и, я уверен, что будут ходить ещё долго. Не знаю как вы, но я после всего увиденного и услышанного, если был бы на вашем месте, предпочёл бы заготавливать гвоздики, дорогие мои!